Второй раз я появилась здесь уже вечером, в половинеодиннадцатого. Конечно, глупо было тащиться сюда на ночь глядя, но, во-первых,мы засиделись с друзьями в кафе и я отвозила одного из них на Ямскую, чтонаходится неподалеку от улицы Рабочей, а во-вторых, по моему мнению, в стольпозднее время легче застать хозяев дома.

Я оставила машину там, где и в прошлый раз, Сашка вновьнаотрез отказался идти со мной, и я скроила недовольную мину, хотя считала, чтоон прав, приличной собаке здесь не место.

Едва я свернула за угол, как услышала сдавленный крик. Есличестно, поначалу я даже не была уверена, что действительно что-то слышу, но навсякий случай замерла, настороженно повертела головой и почти убедила себя, чтомне почудилось. В окнах дома, что остался позади, горел свет, но никакогобеспокойства тамошние граждане не проявили. Я ускорила шаг, замок на двериотсутствовал, дверь была приоткрыта.

Оказывается, электричество в доме было, по крайней мере навтором этаже в двух окнах горел свет. Я распахнула дверь и заглянула внутрь, втемноте угадывалась лестница на второй этаж, рядом справа дверь. Я нащупаларучку и потянула дверь на себя. Просторное помещение тонуло в полутьме, свет изокон соседнего дома с трудом доходил сюда, шторы по-прежнему были задернуты,впереди виднелась печь с плитой, у окна стол и две табуретки. Это скорее всегокухня. Я нащупала выключатель, но он оказался разбитым. Я закрыла дверь и началаподниматься по лестнице. Наверху кто-то был, я слышала шорох и невнятноебормотание, точно кто-то злился и не мог сдержать эмоций. Поднималась я оченьосторожно, стараясь не шуметь, и это при том, что за минуту до того собираласьгромко позвать хозяев. Отчего я раздумала, объяснить не берусь.

Очередная загадка русской души.

Я благополучно поднялась на второй этаж, не свернув шею идаже не споткнувшись. Дверь на лестничную клетку была распахнута настежь, светгорел в соседней комнате, дверь в которую тоже была открыта. На стене виселплакат с изображением Курта Кобейна, рядом афиша предстоящего концерта «Арии»,возле двери стоял велосипед, вполне приличный, на диване лежала гитара. Но неэто привлекло мое внимание, а парень, что торопливо перетряхивал вещи вдопотопном шифоньере в углу. Вещей там было немного, какие-то книги, бумаги,несколько грязных футболок, которым в шкафу по большому счету не место. Пареньзлился и бормотал ожесточенно: «Черт, черт, черт...»

– Привет, – сказала я и запоздало постучала подвери, стараясь быть вежливой. Он вздрогнул и резко обернулся. Черная куртка ичерная вязаная шапка делала его почему-то похожим на ворону, глаза были злыми.

– Ты кто? – спросил он, попятившись, сунул руку вкарман, чем, признаться, напугал меня.

– Мне нужен один парень, если не ошибаюсь, он здесьживет. Не знаешь, где он?

Вместо ответа он развернулся и бросился бежать, пнув дверь,что находилась прямо за его спиной. При этом из его кармана с легкимпозвякиванием что-то упало. Я сделала шаг, увидела баночку из-под лекарства снадписью «Но-шпа» и машинально подхватила ее.

– Эй! – крикнула я ему вдогонку. Преследоватьпарня было глупо, прежде всего потому, что происходящее в доме меня некасалось, а потом, он все-таки парень, а я хрупкая девушка (мне хотелось такдумать), догоню я его и что? Однако доводы разума, как всегда, не подействовалии я бросилась следом за ним. Стена в той комнате, где я теперь оказалась,обвалилась, и парень этим воспользовался. Он уже был в соседнем подъезде итеперь перепрыгивал через поломанные ступеньки, точно горный козел, спускаясьпо лестнице вниз, рискуя свернуть себе шею. – Эй! – крикнула я,перегнувшись через чудом сохранившиеся перила, парень как раз достиг входнойдвери, выскочил на улицу, а я в сером свете, что пробивался сквозь незакрытуюдверь, увидела возле лестницы нечто, поначалу принятое мною за большой мешок.Приглядевшись получше, я чертыхнулась и достала телефон. Спускаться по сгнившейлестнице я не рискнула, вернулась в комнату, где парень рылся в шифоньере,затем в коридор, спустилась вниз и вышла на улицу. Я не удержалась и заглянулав соседний подъезд, успев за это время вызвать «Скорую» и милицию.

Парень лежал без движений. «Скорая» вряд ли ему понадобится.Мне не раз приходилось видеть трупы, и я сразу поняла, что передо мной труп. Назатылке кровь, я потянула его за плечо, чуть повернула и ничуть не удивилась,узнав своего недавнего спутника. Фотоаппарат ему теперь не нужен.

Следователь был молод и то ли страдал с перепоя, то литоропился выпить. В общем, он здорово злился, в основном на меня.

– Все яснее ясного, – ораторствовал он, –парень – наркоман. Перебрал и свалился с лестницы. Не свалился бы, так отпередозировки загнулся. Они все так кончают.

– Это точно, – не стала возражать я, уговаривая себяне злиться, а главное, не лезть не в свое дело, раз оно совершенно меня некасается. Но все-таки не удержалась и съязвила:

– Только упал он как-то затейливо, сначала хрястнулсязатылком, потом на живот перевернулся и тогда уж лбом тюкнулся.

– Ну и что?

– Ничего. Говорю, затейливо падает.

– Очень умная, да?

– Почти что дура. А что по этому поводу думают гении?

– Я вот что думаю... – перешел он на зловещийшепот, но тут к нам подошел еще один мужчина, приехавший с ним. Лицо его быломне смутно знакомо, но фамилию я не смогла вспомнить.

– Вы утверждаете, что здесь был еще один человек?

– Утверждаю. Кстати, он потерял вот это. – Япротянула мужчине баночку с но-шпой.

– Что это? – нахмурился он, с недоумением глядя наменя.

– Лекарство, – пожала я плечами. – Оченьхорошее. Называется но-шпа. От желудка помогает. У вас желудок не болит?

– Издеваешься? – ядовито улыбнулся тот, чтопомоложе.

– Значит, не болит, – удовлетворенно кивнулая. – Спазмы не мучают? – Ему очень хотелось ответить в том смысле,что спазмы будут у меня, если я немедленно не заткнусь, и никакая но-шпа уже непоможет.

– Что в этой банке? – спросил второй. –Действительно но-шпа?

– Действительно, – кивнула я, высыпав на ладоньтаблетки.

Маленькие желтые таблетки... Их оставалось совсем немного,штук семь.

– И что это доказывает?

– То, что у парня скорее всего проблемы с желудком. Онпоступает мудро и постоянно носит но-шпу с собой.