– Потому, моя дорогая, что мы по показателям напоследнем месте в городе. Алексеич рвет и мечет, ему до пенсии два года. В этойбумажке все правда и подписаться под ней не грех, что я и сделал, а уж тампусть другие голову ломают – что да как было. – Я поднялась и пошла кдвери. – Приятно было тебя увидеть, – сказал он вдогонку.

Ну и чего я злюсь? Славка прав, парень вполне мог сам себенабить шишек и даже с лестницы мог сам свалиться. Я бы в это поверила, если бне его гость, который рылся в шифоньере...

В задумчивости я продвигалась к выходу без должнойбдительности, оттого нос к носу столкнулась со вчерашним ментом. Как егофамилия... Глаголев, кажется.

– Ольга Сергеевна? – удивился он, улыбнувшись.

– Здравствуйте, – кивнула я.

– Вижу, вы не оставили идею загрузить нас работой.

– На самом деле заглянула к знакомому, соскучилась.

– Сычева имеете в виду? – проницательно глядя наменя, поинтересовался он.

– У меня полно знакомых, я девушка общительная.

– Что ж вы так к этому наркоману прицепились?

Обворожил он вас, что ли?

– Может, обворожил, а может, мне просто не нравится,когда людей безнаказанно убивают.

– Ну, так уж сразу убивают... – попенял он мне стаким видом, точно я несмышленое дитя, а он добрый дядюшка. – Зайдемте комне, – предложил он милостиво. Его кабинет оказался рядом. Я зашла иустроилась возле окна на расшатанном стуле.

Он открыл папочку, лежавшую на столе, и монотонно начал:

– Александров Роман Юрьевич, двадцать один год,закончил школу № 37, поступил в колледж, где проучился ровно месяц. Типичныйшалопай. Косил от армии, даже в психушке полежал, да не помогло. В армию емуочень не хотелось, из дома ушел, болтался по друзьям, а потом устроился жить вдоме под снос, где ранее обитал его приятель, Козиков Лев Николаевич. Внастоящее время Козиков находится в СИЗО. Старушку ограбил на соседней улице.Наркоман со стажем, мозги совсем в отключке. Старушке повезло, что он к ней споленом явился, а не с топором, жива осталась. А парень разжился шестьдесятодним рублем. Его жилище, можно сказать, по наследству перешло Александрову.

Как видите, публика малоприятная.

– Согласна, – вздохнула я, – но...

– Вот только этого не надо, – в притворном ужасезамахал руками Глаголев. – Все я знаю... Я присягу давал и, между прочим,к своей работе отношусь серьезно. Скажите честно: чего вы так к этомунесчастному случаю прицепились?

– У меня встречный вопрос: почему вы так упорно нежелаете признать этот случай убийством?

– Ас какой стати? Парень свалился с лестницы вневменяемом состоянии...

– Там был еще один парень.

– Допустим...

– Допустим? – подняла я брови.

– Я забыл, – усмехнулся он, – у вас серьезныедоказательства его существования. Но-шпа, кажется?

Продается в любой аптеке. Самое ходовое лекарство.

У меня жена его в сумке постоянно таскает.

– По-вашему, я парня выдумала? Не скажете, зачем мнеэто?

– Хорошо, – поморщился Глаголев. – Былпарень.

Такой же наркоман. Увидел, что дружок свернул себе шею, ипринялся в шкафу шарить. Может, надеялся деньги найти или наркоту, а васувидел, испугался и дал деру. Скажите, с какой стати нормальному мужику боятьсяженщины и убегать от нее со всех ног? Уж если он убийца, то мог и вам шею свернутьза компанию.

– Может, он не столь кровожаден...

– Вы к нам на работу не хотите? Нам такие настырныенужны. Правда, не знаю, насколько хватит вашего упрямства.

– Вы меня работой не пугайте, – хмыкнула я. –Про зарплату вашу я тоже знаю, и про то, что жены без шуб, а пацаны без отцоврастут. Так что у меня встречное предложение: идите в банкиры. И жена в мехах,и пацан под присмотром...

– Я подумаю, – перестал он улыбаться, но осталсяспокойным – большой выдержки человек.

– Давайте так, – ласково предложила я. –Возьмите фотоаппарат, проверьте его и если...

– Знаете, у нас есть дела поважнее. Хотите – проверьтесами. И попробуйте доказать, что это фотоаппарат Александрова.

– И вам даже не интересно? – попыталась явоздействовать на одну из человеческих слабостей.

– Нисколько, – ответил он, и я с досадой покинулаего кабинет.

Можно, конечно, позвонить Деду, настучать на этихмалолюбопытных... Да пошли они все к черту! Все равно никого не найдут. А у нихбудет еще один «висяк».

Глаголев за него по шее получит и скажет в мой адрес доброеслово. Только и всего.

Я села в машину, взглянула на недовольного Сашку и злочертыхнулась. Хотела выбросить фотоаппарат, но вместо этого сунула его в«бардачок».

– Все. Меня это не касается, – сказала я грозноСашке, как будто во всех несчастьях виноват был именно мой пес.

Однако жажда деятельности переполняла меня. Правда, звонитьДеду я все же не стала, вместо этого позвонила своему приятелю, и мы веселопровели с ним время, путешествуя из одного бара в другой. Утром я с большимтрудом смогла подняться с постели и с изумлением обнаружила на своем предплечьетатуировку.

«А мне все по фигу», – прочитала я и присвистнула,после чего позвонила Коле, очень рассчитывая, что он, в отличие от меня,помнит, как на моей руке появилась эта гадость.

– Я не виноват, – тут же заявил он. – Я тебяотговаривал, но в тебя точно черт вселился.

– А по рукам дать ты мне не пробовал? – вздохнулаЯ. – А еще лучше по башке.

– Ага... у меня здоровья не хватит. Между прочим, когдана тебя находит, иметь с тобой дело совсем не сахар.

Я вторично вздохнула и повесила трубку. Ладно, переживу.Наколка ерунда, она не настоящая, то есть не на всю жизнь, месяца через трисотрется. Рожа цела – и слава богу.

Тут очам моим предстал Сашка. Он укоризненно смотрел на меняи тоже вздыхал.

– Не вздумай читать мне нотации, – предупредилаего я и почувствовала себя еще хуже. Застонала, держась одной рукой за голову иприжав другую руку куда-то к области желудка. Сразу и не сообразишь, на какоморгане ночной загул отразился с большей силой.