— Не попросить, а потребовать! В конце концов, ты его праваярука. Только на тебя он может положиться в свое отсутствие. Себек чересчурнеобуздан, твой отец ему не доверяет, а Ипи слишком молод.

— Есть еще Хори.

— Хори не член семьи. Твой отец ценит его мнение, но правомраспоряжаться в своих владениях он облечет только кровного родственника. Всябеда в том, что ты слишком кроток и послушен — у тебя в жилах не кровь течет, амолоко. Ты не думаешь обо мне и наших детях. Пока твой отец не умрет, мы незаймем в доме подобающего нам положения.

— Ты презираешь меня, Сатипи, да? — сокрушенно проговорилЯхмос.

— Ты выводишь меня из себя.

— Ладно, обещаю тебе поговорить с отцом, когда он вернется.Даю слово.

— Верю. Только, — еле слышно пробормотала Сатипи, — как тыбудешь говорить? Опять будешь вести себя как мышь?

2

Кайт играла с самой младшей из своих детей, крошкой Анх.Девочка только начала ходить, и Кайт стояла, раскинув руки, на коленях и,ласково подбадривая, подзывала дочку к себе. Малышка, неуверенно ковыляя нанетвердых ножках, наконец добралась до материнских объятий.

Кайт хотела поделиться с Себеком радостью по поводу успеховкрошки Анх, но вдруг заметила, что он, не обращая на нее внимания, сидитзадумавшись и нахмурив свой высокий лоб.

— О Себек, ты не смотришь на нас! Скажи своему отцу,маленькая, какой он нехороший, — даже не смотрит, как ты ходишь!

— Мне хватает других забот, — раздраженно отозвался Себек.

Кайт села на корточки и откинула закрывшие лоб до густыхтемных бровей пряди волос, за которые хваталась пальчиками Анх.

— А что? Разве что-нибудь случилось? — спросила она, непроявляя особого интереса, просто по привычке.

— Отец мне не доверяет, — сердито ответил Себек. — Он старыйчеловек, упорно держится нелепых старомодных представлений, будто все должныему подчиняться, и совсем не считается со мной.

— Да, да, это плохо, — покачав головой, пробормотала Кайт.

— Если бы у Яхмоса хватило духа поддержать меня, можно былобы образумить отца. Но Яхмос чересчур робок. Он рабски следует любомуотцовскому распоряжению.

— Да, это правда, — подтвердила Кайт, развлекая ребенказвоном бус.

— Когда отец вернется, скажу ему, что я принял собственноерешение о том, как поступить с лесом. И что лучше рассчитываться льном, чеммаслом.

— Ты совершенно прав, я уверена.

— Но отец так настаивает на своем, что его не переубедишь.Он станет возмущаться: «Я велел тебе расплачиваться маслом. Все делается нетак, когда меня нет. Ты пока еще ничего не смыслишь в делах». Сколько, ондумает, мне лет? Он не понимает, что я мужчина в самом расцвете сил, а он ужестарик. И когда он отказывается от любой нетрадиционной сделки, мы толькопроигрываем. Чтобы стать богатым, нужно рисковать. Я смотрю дальше собственногоноса и ничего не боюсь, а у моего отца этих качеств нет.

Не отрывая глаз от ребенка, Кайт ласково проговорила:

— Ты такой храбрый и умный, Себек.

— На этот раз, если ему не понравится то, что я сделал, и онопять примется меня ругать, я скажу ему всю правду. И если он не позволит мнепоступать по собственному разумению, я уйду. Навсегда.

Кайт, которая протянула к ребенку руки, резко повернула головуи застыла в этой позе.

— Уйдешь? Куда?

— Куда глаза глядят! Мне надоело выслушивать попреки ипридирки старика, который чересчур много мнит о себе и не дает мне показать, начто я способен.

— Нет, — твердо сказала Кайт. — Нет, говорю я, Себек.

Он уставился на нее во все глаза, словно только сейчасзаметив ее присутствие. Он так привык к тому, что она лишь вполголосаподдакивала ему, что воспринимал ее как некий убаюкивающий аккомпанемент ксвоим речам и часто вообще забывал о ее существовании.

— Что ты имеешь в виду, Кайт?

— Я хочу сказать, что не позволю тебе делать глупости. Всеимущество — земля, поля, скот, лес, лен — принадлежит твоему отцу, а после егосмерти перейдет нам, тебе, Яхмосу и детям. Если ты поссоришься с отцом и уйдешьиз дому, он разделит твою долю между Яхмосом и Ипи — он и так чересчурблаговолит к нему. Ипи это знает и часто пользуется благосклонностью отца. Тыне должен играть ему на руку. Если ты поссоришься с Имхотепом и уйдешь, Ипи этобудет только на пользу. Нам нужно думать о наших детях.

Себек не сводил с нее глаз. Потом коротко и удивленнорассмеялся.

— Никогда не знаешь, чего ожидать от женщины. Вот уж непредполагал, Кайт, в тебе столько решительности.

— Не ссорься с отцом, — настойчиво повторила Кайт. —Промолчи. Веди себя благоразумно, потерпи еще немного.

— Возможно, ты и права, но ведь могут пройти годы. Пустьотец пока хоть сделает нас совладельцами.

— Он не пойдет на это, — покачала головой Кайт. — Он слишкомлюбит говорить, что мы все едим его хлеб, что мы зависим от него и что без негомы бы пропали.

Себек взглянул на нее с любопытством.

— Ты не очень жалуешь моего отца, Кайт.

Но Кайт уже снова занялась делающей попытки ходить Анх.

— Иди сюда, родненькая. Смотри, вот кукла. Иди сюда, иди…

Себек смотрел на склоненную над ребенком черноволосую головужены. Потом с тем же озадаченным выражением на лице вышел из дому.

3

Иза послала за своим внуком Ипи.

Ипи, на красивом лице которого застыла гримаса вечногонедовольства, стоял перед ней, пока она скрипучим голосом распекала внука,напряженно вглядываясь в него тусклыми глазами. Хотя зрение у старухи порядкомослабело, взгляд ее по-прежнему оставался проницательным.

— Что это такое? Что я слышу? Ты не желаешь делать то одно,то другое! Согласен приглядывать за волами, но не хочешь помогать Яхмосу илиследить за пахотой? К чему это приведет, если ребенок вроде тебя будетговорить, что он желает и чего не желает делать?

— Я не ребенок, — угрюмо возразил Ипи. — Я уже взрослый, ипусть ко мне относятся, как к взрослому, а не держат на побегушках, поручая безмоего ведома то одно, то другое. И пусть Яхмос мною не командует. Кто он такой,в конце концов?

— Он твой старший брат и ведает всеми делами во владениимоего сына Имхотепа, когда тот в отсутствии.