Это землетрясение было самым разрушительным за всю историюЯпонии. После него Масао долго говорил, что надо бы покинуть Японию,перебраться в Калифорнию по примеру брата Такео.

— В Калифорнии тоже бывают землетрясения, — спокойнонапоминала ему Хидеми. Она не горела желанием покинуть Японию, какой бырискованной ни была здесь жизнь.

Кроме того, Масао совсем недавно получил повышение послужбе. Он не хотел потерять семью — для него работа не шла ни в какоесравнение с близкими.

— Там землетрясения случаются не так часто, —возражал Масао, еще встревоженный недавними событиями. Он беспокоился за Хидемии дочь. Несколько недель семья не могла прийти в себя от того, что случилось сродственниками и друзьями в Токио и Иокогаме, а также в ближайших городах.Родители Рэйко, жены Такео, погибли в Токио, многие друзья потеряли родных.Казалось, в Японии нет ни единого человека, которого не затронуло быземлетрясение.

В конце концов, когда первое потрясение утихло, Масао вновьобратил внимание на события в мире и забыл о переезде в Калифорнию. Война вКитае продолжалась. Беспорядки, произошедшие в октябре и ноябре в Германии,тоже заинтересовали Масао. В ноябре молодой лидер национал-социалистов АдольфГитлер совершил попытку переворота в немецком правительстве, потерпел фиаско ибыл арестован. Этот деятель заинтриговал Масао, и он посвятил несколько занятийпо политологии новому германскому радикалу, который, как считал Масао, незамедлит изменить политический курс своей страны.

В январе умер Ленин — это событие дало богатую пищу длядискуссий среди политологов. А в феврале Масао обнаружил, что Хидеми сновабеременна. На этот раз ребенок должен был родиться в июне, и Хидеми ежедневноходила в храм молиться, чтобы боги даровали ей сына, хотя Масао продолжалнастаивать, что будет рад второй дочери. К тому времени Хироко уже исполнилосьсемь месяцев, и Хидеми начала трудиться над традиционным шелковым шаром длядочери, таким, как мать подарила ей на свадьбу. Когда Хидеми не носила дочь за спиной,девочка ползала повсюду, смеялась и лепетала, с каждым днем все большеочаровывая отца.

Масао говорил с дочерью по-английски, с ошибками, но бегло.

Даже Хидеми уже могла поддержать простую беседу наанглийском. Масао гордился ею: Хидеми была ему доброй женой, чудесным другом илюбящей матерью его ребенка. Она оправдала все надежды Масао, и в письмах кбрату в Америку он часто рассказывал о Хидеми и хвалил ее. Масао нередкоотправлял родственникам фотографии своей дочери — она росла милой девочкой, слишкомхрупкой для своего возраста, еще более миниатюрной, чем ее мать. Впрочем,недостаток роста восполнялся избытком энергии. В девять месяцев она началаходить.

Хидеми была на седьмом месяце беременности, когда Хирокосделала свои первые шаги. На этот раз живот Хидеми рос еще быстрее, чем прежде.Масао вновь настаивал, чтобы она отправилась в больницу, а не пыталась рожатьдома, без присмотра врачей.

— В прошлый раз все прошло удачно, Масао-сан, —напоминала ему Хидеми, твердо стоя на своем. Ее сестра тоже была беременна, ипотому на ее помощь рассчитывать не приходилось, но мать обещала приехатьвовремя.

— Времена изменились, Хидеми-сан, — уговаривал ееМасао. — Сейчас 1924 год, а не мрачное прошлое столетие. В больнице будетбезопаснее не только для тебя, но и для ребенка.

Масао читал американские медицинские журналы, а такжематериалы, необходимые ему для проведения занятий. После того как ему много разподряд попадались статьи об осложнениях при родах, идея родов в домашнихусловиях стала вызывать у Масао отвращение. Но Хидеми уступала мужу встремлении к современному образу жизни, к тому же отличалась поразительнымупрямством.

Мать Хидеми приехала в начале июня — предполагалось, что допоявления ребенка остается еще три-четыре недели.

Мать помогала Хидеми с Хироко, и потому Хидеми могла уделятьмужу больше времени. Супруги сумели даже провести целые сутки в Токио и былипоражены, увидев, как быстро продвигается восстановление города послеземлетрясения.

Через пять дней после возвращения из столицы Масао и Хидемилежали на футонах поздно вечером, как вдруг Хидеми беспокойно зашевелилась,поднялась и вышла в сад. Масао присоединился к ней немного погодя и спросил, неслучилось ли чего с ребенком. После недолгих колебаний Хидеми согласно кивнула.Годом раньше она ничего не сказала бы мужу, но теперь, после двух летсупружеской жизни, наконец-то разучилась робеть и стала более откровенной сМасао.

Уже давно смирившись со своим поражением в битве забольницу, Масао беспокойно оглядел жену и спросил, надо ли позвать мать.Странно, но Хидеми покачала головой, а затем взяла его за руку, словно хотелачто-то сказать.

— Что-нибудь не так, Хидеми? Скажи мне. — Масаовсегда тревожило, что из скромности Хидеми постесняется сказать ему о своейболезни, о какой-нибудь беде с ней или с ребенком. — Вспомни, ты должнаслушаться меня, — заметил он, ненавидя себя за эти слова, но понимая, чтоони помогут ему сломить упорство жены. — Что случилось?

Глядя ему в глаза, Хидеми покачала головой и отвернулась,пряча лицо.

— Хидеми-сан, в чем дело?

Она взглянула на мужа огромными черными глазами, которыеМасао так любил и которые всегда напоминали ему о дочери.

— Мне страшно, Масао-сан…

— Страшно рожать? — Он испытал прилив жалости кжене, устремился к ней всем сердцем, пожалев, что невольно стал виновником еетревоги. Точно так же он чувствовал себя и во время первых родов Хидеми, едвазаметив выражение боли в ее глазах. Он надеялся, что во второй раз жене будетлегче.

Но Хидеми покачала головой, печально глядя ему в глаза. Ейуже исполнился двадцать один год, но временами она казалась Масао маленькойдевочкой, а иногда вела себя, как взрослая женщина. Будучи на семь лет старшежены, Масао считал себя обязанным защищать ее и порой чувствовал себя ее отцом.

— Мне страшно, что снова родится… не сын… Может, у насбудет несколько дочерей. — Она с отчаянием отвела глаза, и Масао нежнообнял ее.

— Пусть так и будет. Пусть родится еще одна дочь. Этоменя не пугает, Хидеми-сан. Я только хочу, чтобы с тобой все было хорошо, чтобыты не страдала… Я буду рад и дочери и сыну… Если ты не хочешь, ты не должнаснова терпеть эти муки ради меня. — Подчас Масао думал, что Хидемипоспешила со вторым ребенком, лишь бы угодить ему, подарить сына и загладитьпрежнюю вину. Сын был самым лучшим подарком, который она могла сделать мужу.

Хидеми нехотя последовала за матерью, когда та вышла в сад.Ей нравилось быть рядом с мужем и не хотелось уходить даже сейчас. В некоторомсмысле отношения в их семье были совсем не похожи на отношения большинстваяпонских супружеских пар. Масао любил бывать рядом, помогать ей, проводитьвремя с ней и с Хироко. Даже сейчас Хидеми недоставало его присутствия, но оназнала: мать придет в ужас, услышав о желании дочери видеть рядом мужа в такуюминуту. Хидеми никогда не решилась бы признаться в этом. Ни мать, ни сестры непоняли бы ее чувства или отношения к ней Масао. Он всегда был так добр к ней,относился с таким уважением…