спутники, Эскиль пригласил их к себе в Видимирь, но они отказались: им предстояло продолжать путь на восток и было неудобно возвращаться на запад. Причем не стоило терять времени: Градимира, известного здесь под именем Орм, так и не обнаружили. Эскиль было подумал, что и старший из мнимых братьев лежит где-нибудь с сулицей в груди, но Бер с сожалением это предположение опроверг.

– Наши люди только раз его увидели, но потом он исчез. Может быть, когда услышал о смерти своего якобы брата, сразу же понял, что это значит, и бежал без оглядки.

– Это очень может быть! – Толстяк Фроди потыкал пальцем в его сторону, выражая согласие. – Ты знаешь, конунг, мы ту лошадь так и не нашли, Оску. И седло пропало. Видно, тот горбоносый тролль украл твою лошадь, да только его и видели. То есть не видели.

– Это кто это у нас так хорошо смотрел за лошадьми? – нахмурился Эскиль.

– Я уже разобрался с этими бездельниками – это Чубарь и Грибан. Они клянутся Перуном и своей утробой, что не отходили никуда от лошадей, не зазывали к себе девок, не спали оба разом. И пить им было особо нечего. Будто лошадь тролли увели!

– И захватили седло! – насмешливо добавил Рагнар. – Какие жадные тролли.

– А кто была та девушка, что вызвала Коля… то есть Девяту к камню? – спросила Хельга. – Неужели ты… Правена?

– Нет, к нему пошла Лельча. – Правена показала на загорелую девушку со светлой косой и веснушками, сидевшую возле нее. – Меня Девята знает в лицо. Если бы он меня увидел, то насторожился бы. Он ведь знает, что я не могу случайно оказаться в такой дали от Пскова. А Лельчу он видел в первый раз и ничего не заподозрил.

– И как она его выманила?

– Я велела ей сказать, что с ним желает побеседовать госпожа. – Правена слегка улыбнулась. – Но не называть никаких имен. Мы ведь и не знали имени твоей дочери. Было ясно, что он думает о ней… но у камня ждала его я.

Хельга отметила про себя: выискивая свою добычу в праздничной толпе, люди Бера могли заметить, что Девята-Коль держится поближе к дочери Эскиля. Стало быть, он думал, что это Вефрид назначила ему встречу в уединенном месте. А там ждала его смерть, воплощенная вот в этой молодой вдове, на пару лет старше Вефрид. Облик ее дышит теплом: правильные черты с выражением самообладания и силы духа, умные серые глаза, красивые темные брови. Взгляд этих глаз сосредоточен и суров, она – валькирия, «избирающая в смерть». Вблизи Хельга разглядела на лбу и на щеке Правены небольшие, полустертые следы засохшей крови – она тоже взяла на себя обет мести, наряду с мужчинами.

– Так это твой Берси-Медвежонок убил Коля? – прошептала матери Вефрид. – И так спокойно держится, будто это пустяк! Смотри, смотри, у него пятно крови на лбу. И на щеке. Его забрызгало, а он даже умыться не удосужился!

– Это знак! – тоже шепотом пояснил ей Хавстейн. – Он посвятил себя Одину.

– И ему теперь нельзя ни умываться, ни расчесывать волосы, пока он не настигнет… Но если их было пятеро, как он говорит, то он успеет обрасти гривой, как тот норвежец, который десять лет добивался невесты.

– Не говори глупостей, он расчесывает волосы. Смотри, если бы он не расчесывался, то за месяц они уже бы стали похожи на гнилое сено. Он просто не умылся, прежде чем идти к нам, чтобы мы видели, что это знак Одина… И это не пустяк! – сурово добавил Хавстейн. – Он может гордиться, что отомстил за брата!

– Чем тут гордиться – они вдвоем с этим здоровяком убили безоружного парня! – Вефрид метнула опасливый взгляд на Алдана, который и впрямь одним своим видом мог напугать незнакомого человека. – Да еще ночью! Уж этот, с медвежьмими глазками, – настоящий убийца, по лицу видно! Он, видать, сам везде вне закона!

Если бы Вефрид рассказали, что Алдан – заботливый отец семерых детей, она бы не поверила.

– Убийство ради мести не подчинено никаким правилам. И ты же слышала: его брата убили ночью, и убийц было семеро против троих. Значит, они заслужил, чтобы их тоже убили ночью и в большем числе. Это будет справедливо. Убийца не заслуживает ни права на защиту, ни честного боя, ни почетной смерти. А те ублюдки еще подняли руку на сына конунга. Да я бы знал правду – сам бы этого слизняка прикончил.

– Ты здесь ни при чем! Это не наше дело.

– Ошибаешься! Улеб – внук Сванхейд, а Сванхейд – двоюродная сестра Эйрика Берсерка, а Эйрик был дядей нашей матери.

– Но это не кровное родство!

– Фрида, какая разница! Этот Берси – кровный родич внукам Эйрика, и мы с вами тоже. Вот и выходит…

– Что его месть – это наша месть? – вступил Рагнар. – Ты это хочешь сказать?

Хавстейн не ответил, только стиснул зубы. Скажи он сейчас «да» – сестре и брату, самому себе, – и все изменится. Он подставит плечо под тяжесть долга, который уже взял на себя Берислав сын Тородда, внук Сванхейд. Хавстейн не может назвать себя братом Улеба, о котором до сего дня даже не слышал, но кровное родство между ними и правда есть, и помочь отомстить за него было бы славным делом!

Вефрид встретила внимательный взгляд Бера, но отвернулась, гордо подняв нос.

– Я охотно задержался бы у вас подольше, – сказал Бер, переведя взгляд на Эскиля, – но нам нужно спешить, пока Градимир не ушел далеко.

– Но вы же не знаете, куда он ушел! Он украл первую попавшуюся лошадь – кстати, это моя лошадь, и я был бы не прочь ее вернуть, – и рванул куда глаза глядят. Если он выбрал какую-нибудь лесную тропку… Как знать – какую? Не будет толку метаться зайцем.

– И что ты посоветуешь? Ты знаешь эти края – куда он мог бы податься? Разумеется, когда мы его настигнем, то лошадь вернем тебе.

– Скрыться надолго он не сможет. У него ничего нет, кроме той же лошади. А надежда у него одна – уйти дальше на восток и попытаться найти своих подельников – тех троих, что ушли дальше. Он помечется и выйдет на дорогу на восток. Но не думаю, что далеко уйдет без припасов и без средств. Ему придется просить о гостеприимстве на каждом ночлеге, и мы без спешки… вы без спешки его найдете. Как говорил Хникар:

Цели вернее

Без спешки достигнешь;

Кто тороплив —

Тратит