Сама удача, благосклонная к нашим нуждам, послала его, не обрекая нас на поиски. Сказать вам правду, при виде великих бедствий, восстающих между нами оттого, что мы не имеем над собою правителя, я не раз приходил к мысли, что нам надлежало бы отрядить наших послов туда, где у львов их главное царство, и просить из них одного нам в цари; ныне он здесь у нас — не упустим же, братья мои, счастливого случая. О, какой блеск принесет он в эти края, осенив их именем царства, много славнейшим, чем имя республики! О, сколь довольны мы все будем, когда сможем сказать, что у нас есть царь, который нами правит, ибо от него произойдет наша добрая слава. Знайте также, что лев, будучи царем по природе, окажет нрав подлинно властительный и будет обращаться с нами царственно, а не как те звери, которые, будучи по природе подобны прочим, когда получат владычество над другими, делаются заносчивы и неприступны, так как не ведают того, что надлежит властительству и царству. Ну же, братья мои, вынесем решение принять его как нашего владыку, не будем медлить и совещаться о деле, столь почетном и выгодном для всех нас. Изберем четверых или шестерых, кто отправится вместе со мной к его присутствию, дабы молить его, чтобы согласился приять скипетр и венец над нами.

Такой пылкой и рассудительной была речь злокозненного лиса, что хотя некоторые из собравшихся ему прекословили, однако большинство склонилось к мнению, что надлежит исполнить все, о чем он говорил. Тотчас избраны были четыре посла — олень, волк, кабан и сам лис — которые от имени всех здешних зверей образовали посольство в согласии с принятым постановлением. Они немедленно отправились и явились пред царственные очи льва, к которому лис обратился с речью от общего имени. Лев принял предложение, хотя показал, и во внешности, и в словах, что не печется о таком сане, будто бы сопровождаемом непрестанно величайшими тяготами. Потом он обещал быть не царем, но всеобщим отцом. Итак, его взяли оттуда и препроводили к большой пещере, в которой собирались обыкновенно все здешние звери на совет и которая была ему назначена царскими палатами.

Там он несколько дней занимался тем, что принимал визиты всех зверей, приходивших признать его и изъявить свою покорность; всем он выказывал отличную приязнь, давая самые добродушные и любезные ответы и делая самые щедрые и царственные обещания, благодаря которым снискал общее расположение.

Воистину, главное, о чем должен позаботиться государь, — расположение к нему подданных. Это прочная и даже нерасторжимая связь, сопрягающая голову с телом, так что благодаря сему расположению, подобно тому как сходят жизненные духи из головы в члены, государь правит и распоряжает подобающим образом и с великою легкостью своими членами, то есть его подданными; благодаря ему же члены, помимо покорности, неизменно готовы подать помощь и защиту своей главе. Там, где отсутствует эта связь, обнаруживается величайшее смятение и поднимаются нестерпимые беспорядки; там же, где она есть, все наслаждается глубочайшим спокойствием, все происходит упорядоченно и благополучно, к величайшему для всех удовольствию.

Несколько дней потом занимался он тем, что создавал свой двор, подбирая служителей и чиновников короны, и все делал по совету и желанию лиса. А тот, хотя поначалу притворно показывал, что предпочитает быть как все, говоря, что в нем нет тех достоинств, какие, возможно, ему приписывают, и что быть столь близким к государю — значит лишь навлекать на себя общую зависть, однако, не желая ничего другого, облюбовал роль доверенного лица, ограничившись объявлением льву и прочим, что не честолюбив и желает служить из чистой приязни. Кошкам даны были две первейшие должности: одной — мажордома, другой — государева камергера. Избраны были двадцать пять кабанов алебардщиками, назначенными в личную стражу царя, и назначен был волк юстициарием. Коротко сказать, всем даны были степени и саны, а сам лис сделался великим канцлером державы и первою особой после государя, так что удалось ему все замышленное.

Он умел весьма хорошо управляться и с царем, и с подданными. С первым он действовал увертками, не противореча ему открыто и приноровляясь к его желанию во всем. Лишь бы привлечь воду на свою мельницу, а там ему неважно, поступает лев хорошо или дурно, ибо он любил себя самого и собственную выгоду больше, чем его выгоды; в общем, будучи притворщиком и лицемером, он был совершеннейший льстец. И чтобы какой-нибудь плут не раскрыл царю его обманов и дурной природы, он посоветовал царю, под предлогом убедить его блюсти царское достоинство, чтобы беседовал с немногими и не слишком легко давал аудиенции. Сим способом он поставил царя в такое положение, что тот узнавал лишь то, что было угодно лису. Для той же цели он подобрал челядь на свой лад, то есть из зверей, которые от него зависели, так что она состояла по большей части из лис, лисичек и лисят.

Что до ведения дел, лис убедил льва не утруждаться в них, но ради своего здоровья предаваться охоте, забавам и утехам, оставив бремя тому, кто, яко вернейший, исполнит все нужное. Сим способом он так поставил правление, что царь ни во что не входил, а все дела улаживал канцлер; это удалось ему весьма легко, так как лев и его подданные все были звери скудного соображения и разумения. С подданными этот кознотворец вел себя весьма благоразумно, ибо хотя угадывал почти во всех великую зависть к его величию, однако делал вид, что сего не примечает, и всем являл несравненную благосклонность: давал любезнейшие аудиенции и добрые ответы, в обхождении выказывал притворную приятность и смирение, при необходимости всем благотворил. Сим поведением он того добился, что, с одной стороны, зависть не порождала ни гонений, ни иных дурных для него следствий; с другой — что все усердствовали задарить его, сколько было можно, чтобы получить все, на что притязали. Таким образом, он, благодаря богатым пребендам, которые давал ему царь, и обильным подаркам подданных, раздобрел, как домашняя свинья, и зарос слоем сала.

Так несколько лет прожило это царство, управляемое описанным образом, во флорентинских горах, куда угодил, как сказано, сардинский осел, бежавший, когда горцы убили злосчастного испанца.

Глава XXXV[148]. Как заяц предупредил царя-льва о появлении осла в том краю и что за этим последовало

Придя на тот лужок, как было сказано, сардинский осел подкрепился немного нежной и вкусной травкой, а потом улегся в тени платана, выросшего близ большого