— Софья, я принес тебе халат, — услышала я голос Владимира,о котором, признаться, начисто забыла.

— Да-да, очень тебе благодарна, — откликнулась я, поспешнопытаясь вернуть гвоздь на место.

— Приоткрой дверь, я подам халат в щель.

— Секундочку, одну секундочку.

Ума не приложу как это случилось, но первый гвоздь упал напол и закатился под туалетный столик, а и второй остался у меня в руках. Все!Зеркало вешать не на что. Я положила его на бельевую полку и пошла делать щельдля халата.

Поблагодарив еще раз Владимира и порадовавшись, что накакое-то время избавлюсь от него, я нацепила на себя халат и собралась целикоми полностью отдаться зеркалу, но не тут-то было. Стук повторился.

— Софья, ты одета?

— Спасибо, более чем, — ответила я, с трудом скрываяраздражение.

— Можно войти?

Ч??о было делать? Пришлось сказать:

— Можно.

Он вошел, глянул на мои распущенные волосы и обмер, илимастерски сделал вид.

— Как ты прекрасна!

— Хотела бы увидеть сама, — ответила я, показывая на лежащеена полке зеркало.

— Что случилось? — удивился Владимир.

— Гвозди поотваливались. Руки бы поотбивать тому, кто вешалсюда это зеркало.

— Это зеркало вешал я, — смущенно признался он. — Но настарые гвозди.

— “Это”? Значит было другое зеркало?

— Конечно было.

— Куда же оно делось?

Брови Владимира удивленно поползли вдоль лба.

— Куда? Ты разбила о него флакон одеколона.

Мои брови тоже не остались на месте.

— Я? Надо же…

Пришлось срочно переводить разговор в рабочее русло, и яперевела.

— Теперь понятно, почему гвозди не подходят: онипредназначались другому зеркалу. Вообще-то зеркало лучше вешать на шурупы.Шурупы в этом доме есть?

Владимир задумался.

— Не знаю. Пойду посмотрю.

— Тогда уж захвати и дрель со сверлами.

Пока он искал шурупы, я решила проверить надежность чёпов.Они были странные, выпуклые, торчали из стены и показались мне для шуруповмаловатыми. Их нужно было достать и вбить новые. Внутренний голос подсказывал,что на руки Владимира рассчитывать не стоит. Еще неизвестно, держали ли они когда-нибудьдрель. Мои точно держали.

Когда Владимир принес дрель и шурупы, я вспомнила, чтонеплохо бы иметь к ним отвертку. Он согласился и пошел искать, я же приняласьвыковыривать чёпы. К ужасу моему это получилось с тем эффектом, которого я неожидала. Чёпы достались из стены вместе с кафелем.

“Если пойдет так и дальше, к утру разберу весь дом,” —подумала я и обомлела.

В этот момент до меня дошло, что кафель наклеен наметаллический лист. Я постучала по нему пальцем. Пустота. Постучала рядом. Итам пусто.

“Оказывается я мастер не только по нахождению покойников, —с гордостью подумала я, — но и тайников. Это как-то должно открываться.”

Дальнейшие обследования выявили размеры дверцы тайника.После этого осталось найти способ ее открыть, но пришел Владимир с отверткой.

— Нужен клей, — я показала на плитку кафеля.

— “Супер момент” подойдет?

— Отлично.

— Придется сходить в гараж. Он в машине.

Владимир окончательно уверовал в мои способности, и теперь,видимо, удивлялся только одному: почему я не починила “Хонду”.

Едва он ушел, я, не теряя времени, бросилась на поиски.Нажимала подряд на все, на что можно было нажать, но безрезультатно. Ох уж этиновые русские. Как сложно им приходится в жизни. То ли дело я, прихожу домой,бросаю кошелек на телефонный столик и сплю спокойно. Нет, что ни говори, немогут быть новые русские дураками, как убеждает нас в этом пресса. Разве дуракзапомнит все эти сложные манипуляции с кнопочками и дверцами?

К приходу Владимира мне не удалось открыть тайник, и яоставила эту затею до лучших времен. Поскольку чёпы были и не чёпы вовсе, а ихимитацией, я не стала ничего сверлить и приклеила их вместе с кафелем на томесто, где они жили до меня.

— Придется подождать пока схватится клей, а потом вешатьзеркало, — сказала я, потирая руки.

— Ты необычная женщина, — с восхищением воскликнул Владимир.— Таких я не встречал никогда.

Я зарделась и в смущенном кокетстве спросила:

— У тебя было много женщин?

— Одна, — вздохнул он, — но порой мне казалось, что этослишком много. Я говорю о серьезном, — пояснил он. — А у тебя было многомужчин?

— Если речь о серьезном — ни одного.

— Поразительно!

— Сама удивляюсь.

Наступило молчание. Он смотрел на меня, я на него, но думалио разном. Я — о тайнике, он же не знаю о чем. Мне показалось, что пора нарушитьопасное молчание, и я спросила:

— Будем вешать зеркало?

— Будем.

И мы повесили. И на этот раз косо, потому что на старыечёпы.

— Уже поздно, — сказала я, вспомнив о Власовой. — мне нужнозаехать к подруге.

— Я нашел в шкафу женскую одежду. Может что-нибудь тебеподойдет?

В памяти ожил образ Верочки. Хотя, кто сказал, что Мазикоднолюб.

В шкафу я действительно нашла кое-что подходящее и,преодолевая отвращение, надела на себя.

— Ты действительно очень спешишь? — грустно спросилВладимир.

— Если верить твоим часам, — да.

— Жаль, мы даже не успели поговорить. Ты опять пропадаешьвнезапно.

— О прошлой встрече этого не скажешь, — буркнула я, не желаявдаваться в подробности, так неприятно мне было это вспоминать.

Владимир понял и промолчал.

— Мы увидимся? — спросил он, когда я причесалась и выразилаготовность уйти.

— Обязательно, должна же я вернуть чужие вещи.

— Тогда сделай это поскорей. После десяти я почти всегдаздесь и утром до девяти.

— Учту это.

Мы вышли на улицу. Он выкатил “Мерседес” из гаража, поражаясвоей аккуратностью. Я бы подумала, что он надеется оставить меня ночевать,когда бы не знала, что он закатывает его туда всякий раз. И как человеку нелень?