— Один факт я сообщу тебе немедленно, факт, который считаюнаиглавнейшим в твоей ситуации. До основания Лат Голейна этот край какое-товремя служил колонией империи Кешьястан. Здесь были храмы Вижири и военныелагеря. Однако позже, когда уже появились братья Бартук и Горазон, империяначала удаляться от этой стороны моря. Влияние Вижири оставалось прочным, но ихприсутствие обходилось слишком дорого для большинства. — На тёмном узкомстарческом лице заиграла почти детская улыбка. — Все это так очаровательно,правда!

Норрек, в сложившихся обстоятельствах мало интересующийсяуроками истории, нахмурился. Ничего не заметивший Дрогнан продолжил:

— После войны, после поражения и смерти Бартука, империя ужене вернула былую славу. Хуже того, величайшие волшебники, сияющий светкоролевства, претерпели слишком много телесных, а главное — душевных мук. Я,конечно, говорю о Горазоне.

— Который пришёл в Лат Голейн, — услужливо вставил Норрек,надеясь, что так он поможет путаной речи старика достичь логической точки.Тогда, возможно, Дрогнан доберётся и до помощи бойцу.

— Да, правильно, в Лат Голейн. Который, естественно, так ещёне назывался. Итак, Горазон, несмотря на победу, переживший страшные вещи,пришёл на эту землю, пытаясь привыкнуть к оседлому образу жизни посленескончаемой погони, а потом, как я уже говорил тебе раньше, просто исчез.

Ветеран ждал, когда его хозяин продолжит, но Дрогнан простосмотрел на него, словно его слова уже объяснили все.

— Вижу, ты не понял, — отметил наконец кудесник.

— Я понял, что Горазон пришёл на эту землю, а теперь сюдаявились проклятые доспехи его ненавистного братца! Ещё я понял, что мнепришлось наблюдать за гибелью людей, за являющимися из-под земли демонами,узнать, что моя жизнь принадлежит уже не мне, а этому чёртову мёртвому лорду! —Норрек в бешенстве снова вскочил. Дрогнан мог бы поднять посох и с лёгкостьюрассечь его на куски, но терпение солдата кончилось. — Или помоги мне, или убейменя, Вижири! У меня нет времени на уроки истории! Я хочу высвободиться изэтого ада!

— Сядь.

Норрек сел, но на этот раз не по собственной воле. Тьмалегла на лицо Дрогнана, тьма, напомнившая беспомощному солдату, что этотчеловек управлял не только полудюжиной стражников, но и треклятыми латами.

— Я спасу тебя даже наперекор тебе, Норрек Вижаран, хотя ты,несмотря на своё имя, наверняка не слуга Вижири! Я спасу тебя, а ты проведёшьменя к тому, что я искал полжизни!

Заклинание Дрогнана так вжало бойца в кресло, что он едвамог говорить.

— Что… что ты имеешь в виду? Куда тебя провести?

Дрогнан наградил его недоверчивым взглядом.

— Как это «куда»? К тому, что похоронено где-то под городоми куда стремятся эти доспехи, — к гробнице брата Бартука, Горазона… клегендарному Тайному Святилищу!

Как и каждую ночь, командующий Августас Злорадный обходилпериметр лагеря и, как обычно, внимательно изучал каждую мелочь, касающуюсяготовности его людей. Небрежность влекла за собой суровое наказание внезависимости от ранга солдата. Но этой ночью кое-что было не так, как в прошлые,— одно крошечное изменение, не замеченное большинством усталых бойцов. Этойночью генерал совершал обход, не сняв тёмно-красный шлем Бартука. То, что он несовсем подходил к остальным доспехам, совершенно не заботило Злорадного.Фактически он всё чаще и чаще задумывался о возможности найти способ покраситьсвои нынешние латы в более соответствующий шлему цвет. Пока командующий пришёлтолько к одному решению, как получить этот уникальный оттенок, но способ этотнаверняка вызвал бы полномасштабный бунт.

Рука с любовью дотронулась до шлема, поправляя его.Злорадный заметил недовольство Галеоны, когда отказался снять «головной убор»,но приписал его страху женщины перед его растущим могуществом. Честно говоря,когда и шлем, и доспехи станут его, магические способности ведьмы генералубольше не понадобятся — и хотя её земные таланты, конечно, заслуживаютвнимания, Злорадный знал, что всегда сумеет найти более покладистую, болеепокорную женщину для удовлетворения прочих своих нужд.

Но, конечно, позывы плотя могут и подождать. Лат Голейнзовёт. Его не выманят обманом оттуда, как выманили из Вижжуна.

Но стоишь ли ты этого? Достоин ли ты славы и наследияБартука?

Злорадный нахмурился. Голос в его голове, тот же голос,который задавал прошлым вечером вопросы, какие сам он не осмеливался задать,который заявлял то, что он не дерзнул бы произнести.

Ты достоин? А чем докажешь? Постигаешь ли свою судьбу?

За пределами лагеря блеснул слабый огонёк, привлекаявнимание командующего. Он открыл было рот, чтобы позвать часовых, но разгляделтёмный силуэт одного из своих людей с угасающим факелом в руке, шагающий кгенералу. Тусклый свет отбрасывал густые тени, почти полностью скрывающие лицомужчины, даже когда он подошёл и остановился в паре ярдов от командира.

— Командующий, — прошептал часовой, отдавая честь, — выдолжны пойти и посмотреть.

— Что такое? Ты что-то нашёл?

Часовой, однако, уже развернулся и направился во мрак.

— Лучше посмотрите, генерал…

Хмурясь, Злорадный последовал за воином, крепко сжимаярукоять меча. Солдат, без сомнения, должен понимать, что то, что он собираетсяпоказать своему генералу, должно быть действительно важным, иначе он заплатитза все сполна. Злорадный не любил, когда нарушался обычный порядок.

Пара уже прошла некоторое расстояние по неровной местности.Часовой вёл; они одолели дюну, осторожно спустившись с другой стороны. Впередимаячила чёрная каменная гряда, нависающая над песками пустыни. Командир решил,что то, что заметил солдат, — там. Если же нет…

Часовой остановился. Злорадный не знал, зачем он до сих портащит факел. Бледное хилое пламя ничего не освещало, так что если впереди залёгвраг, огонь лишь известит его о приближении людей. Он выругал себя за то, что неприказал затушить его прежде, но предположил, что если солдат сам непозаботился о факеле, то, куда бы он ни вёл генерала, вряд ли там неприятель.

Выплёвывая песчинки, Августас Злорадный буркнул:

— Ну? Что ты там видел? Это около камней?

— Трудно объяснить, генерал. Вы должны посмотреть. — Скрытыйтенями солдат показал на землю справа. — Тут вы не поскользнётесь, генерал.Если пойдёте…