расстояние и обеими лапами вцепился в оружие Голодного Клу. Последовал могучий рывок, и толстяк сразу же улетел вниз по склону, следом за цепью. Ещё через минуту оба мутанта скрылись среди деревьев. Полина ошеломлённо уставилась на сержанта, а тот на неё.

В этот момент на землю пролились первые холодные капли.

Глава 19. У ворот

Закопавшись во внутренности распределительной коробки, Фёдор с раздражением крикнул:

— Боец Шурочкин, подай-ка мне сюда ключ 10 на 12.

Розовощёкий солдатик подскочил к учёному, держа в руках несколько металлических предметов. Фёдор, не глядя, протянул руку, но не сумел на ощупь получить желаемое. Тогда он вытащил голову из шкафа и внимательно осмотрел предложенный ему набор инструментов.

— Вот скажи мне, Валера, тебя в детстве не роняли вниз головой? Где ты видишь тут ключ 10 на 12.

— Извините, профессор, — смутился солдатик, — я не сильно в этом разбираюсь.

— А хоть в чём-нибудь ты разбираешься?

— Ну так, — замялся военный, — умею стрелять и…

— И?

— И немного сочиняю стихи.

От неожиданности Белоус рассмеялся. А затем более тепло посмотрел на бойца со смешной фамилией, одного из двух приставленных к нему полковником Метисовым солдат. Второй в это время находился на вышке по соседству, обозревая местность.

— Ну ладно, — отсмеявшись, произнёс Фёдор. — Раз так, почитай мне что ли свои стихи. Вообще-то я тоже люблю поэзию. В основном, Бродского и Мандельштама, но я всегда открыт к новым горизонтам.

— А вы точно не будете смеяться? — с опаской спросил солдатик.

— А нужно будет?

— Нет, ну… вдруг вам захочется, — Шурочкин смущённо потупился.

— Ладно, обещаю, что не буду, — заверил его учёный, находя, наконец, в коробке нужный ключ. — Не робей. Поэты должны быть смелыми.

Видимо, его слова вдохновили творческую натуру солдата, и тот, приосанившись, начал декламировать, сначала робко, едва слышно, затем чуть более громко и уверенно.

Пройдя сей путь, длинною в двадцать лет,

И осознав, что Зло и Тьма всесильны,

Я, как и Тот, души людской Апологет,

Взошёл на эшафот небесной гильотины.

Так и бреду средь мрачных лиц,

Взвалив на спину Крест Сомнений

Словно во сне, по трупам птиц,

Влача себя стезёй мучений.

Но свет Надежды в сердце не угас, Хоть тяжек путь и далека награда. Я верю, что однажды придёт час,

Когда Судьба воздаст за все преграды.

Фёдор с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться во весь голос.

— Ну что? Вам понравилось?

— Как тебе сказать, — осторожно начал Белоус. — В твоих стихах определённо есть смысл. Это неплохо. Но почему столько трагизма? Ты ведь ещё молод и должен писать о любви, а не о смирении перед судьбой или мучениях.

В этот момент в будку управления зашёл второй солдат, сержант по фамилии Долохов, и с неодобрением посмотрел на них.

— Зря вы, профессор, поощряете потуги Валерки. Так бы и сказали ему, что стихи его просто ужасны. Было бы больше пользы для всех, в том числе, для него самого.

— Что ты понимаешь в поэзии, обыватель? — возмущённо фыркнул Шурочкин.

— Да уж побольше некоторых, — ухмыльнулся второй. — Но давай об этом как-нибудь потом. Сейчас у нас есть дела поважнее.

— Что-то случилось? — спросил Фёдор.

— Скоро случится, — поправил солдат. — Я вам говорил, что недавно мимо нас пробегала группа шахтёров? Я направил их к Замку.

— Ну и?

— Похоже, они сбежали от своих конвоиров, и те теперь усиленно их ищут. К нам приближается группа вооружённых наёмников.

— Так отправь их тоже, куда подальше, — предложил Валера. — Скажи, что мы никого не видели.

Долохов пожал плечами.

— Попытаюсь. Но что-то мне подсказывает, что эти ублюдки так просто не успокоятся. Ладно, я пошёл. Будьте здесь. Профессор, постарайтесь зря не нахваливать нашего «слововержца». Не нужно портить мне солдата. Нам с ним ещё стоять в дозорах.

— Иди-иди, — рявкнул Шурочкин, вконец выходя из себя, и добавил, когда тот покинул будку: — Что с этого отребья взять. Ни глубины, ни широты души. Дитя мещанства, одним словом.

— Угу, — неопределённо промычал Фёдор, вернувшись к своим баранам, точнее, схемам и проводам.

После того, как он прибыл к воротам, а это случилось несколько часов назад, Белоус убедился, что те выведены из строя. Причем, капитально. Кто-то с мясом вырвал микросхему из ЭГР-модулятора, распределяющую нагрузку между прожекторами. И ещё один прожектор, ближайший к выезду, как будто сокрушили тяжёлым тараном. Металлическая вышка вместе с аридиумной лампой лежала посреди бурлящего цветного потока, искорёженная до неузнаваемости. Похоже, постарался какой-то гигант.

— Ну ничего, — процедил Белоус. — Где наша не пропадала. Сейчас перепаяем дублирующую схему и попробуем поставить её вместо основной. Шурочкин, подай-ка сюда паяльник.

В этот момент снаружи раздался одиночный выстрел. Взгляд Фёдора встретился со взглядом солдата, и они практически одновременно бросились к дверям.

— Что здесь происходит? — рявкнул профессор, увидев перед собой, метрах в двадцати, группу людей.

— Ты посмотри, кто у нас здесь, — рассмеялся один из них. — Товарищ учёный собственной персоной. Кто тебя выпустил из клетки, дядя?

Белоус сразу же узнал этого типа. Один из особо отъявленных негодяев, прислуживающих ныне покойному Барону. Некто Гангрена. Довольно говорящая кличка.

— Зря вы показались, — процедил сквозь зубы солдат. Похоже, это он стрелял ранее, чтобы удержать наёмников на расстоянии.

— Это точно, — издевательски продолжил Гангрена, — этот беглец пойдет с нами, а вы, господа, можете катиться на все четыре стороны. Трогать не будем, обещаю.

— Да ну, — прорычал Долохов. — Разве что в твоих мечтах, недоумок. Этот человек — собственность ССВЛ.

Фёдор с неодобрением покачал головой, но, учитывая ситуацию, не стал спорить с солдатом, своим единственным защитником. Тот покосился на него, а затем отрывисто произнёс:

— Профессор, возвращайтесь в будку. Занимайтесь там своими учёными делами. А мы с Валеркой здесь разберёмся.

Это было сказано столь сурово и безапелляционно, что Фёдор даже не подумал ослушаться.

— Слишком много на себя берешь, — сплюнул Гангрена, лениво почёсывая лысеющую макушку. Вместо верхних зубов у него был сплошной ряд металлических протезов. Выглядело это, надо сказать, кошмарно.

Похоже бандит не слишком волновался. Да и к чему? Их было здесь пятнадцать лбов, соотношение не самое приятное для солдат, да и профессора можно смело вычёркивать из списка бойцов.

— Валерка, займи-ка позицию у столба, — процедил Долохов, внимательно глядя на противников. — В любой момент может начаться перестрелка. Контролируй боковых, а центр на мне.

Шурочкин кивнул, не слишком горя энтузиазмом.

— Похоже, мы все здесь умрём, — уныло сказал он.

— Не сцы, салага, — усмехнулся старший. — Как-нибудь прорвёмся.

Вернувшись в будку, Фёдор дрожащими руками схватился за паяльник. Он понимал, что в открытом сражении ничем