class="p1">— Мама? Не беспокойся, с мамой всё хорошо. Скоро мы пойдем к ней.

Слова мужчины лились спокойно, словно ручей. Больше его не пугало странное поведение дочери, из-за которого к ним настороженно относились все слободчане. Какая в сущности разница, что они думают? Главное, что она у него есть, и он не один в этом проклятом мире.

— Кстати, милая, — опомнившись, пробормотал Фёдор. — Где же твой друг? Я слышал, что ты была здесь не одна? Почему он не выходит?

— Друг? А, ты имеешь в виду Шона, — почему-то глаза девочки потухли. — Я не знаю, где он теперь.

— В каком это смысле?

Малышка пожала плечами.

— Как только дядя Борис оставил нас здесь и отправился за тобой, Шон тоже покинул меня.

— Что ты такое говоришь? Куда он мог уйти?

— Не знаю, — расстроенно ответила девочка. — Он только сказал, что не может оставить своего брата одного… Что он нужен ему. А потом просто взял и исчез.

Фёдор нахмурился. Всё это было слишком туманно и непонятно.

— Ушёл за братом? Странно, где же он теперь? Неужели с ним случилось что-то плохое?

Живо представив себе худший сценарий, Белоус внезапно вздрогнул и снова прижал свою малышку к груди.

— Как же хорошо, что ты не пошла за ним и дождалась меня здесь. Как же хорошо…

* * *

Смеркалось.

Когда профессор приблизился к городским воротам, крепко держа руку дочери в своей, Шурочкин, сидевший на голой земле спиной к ним, даже не повернулся.

— Как дела? — спросил Фёдор.

— Ты вернулся? — бесцветным голосом произнёс солдат.

— Я же говорил вам, что вернусь. Мне нужно было забрать дочь.

— Рад за тебя, — ответил Валера.

— А где сержант?

Солдат ткнул пальцем в сторону деревьев, и через мгновение Белоус всё понял. Тело сержанта Долохова лежало на пригорке, у высокой разлапистой ели, застывшими глазами глядя в постепенно темнеющее небо.

— У него не было шансов, — неожиданно всхлипнув, пробормотал Шурочкин. — Пуля попала ему в живот, пробив печень и другие органы. Страшная смерть.

Белоус застыл, не зная, что сказать на это.

— Что с дядей? — удивлённо спросила девочка. — Почему он лежит на земле? Мама говорила, что так можно легко простыть.

— Тише-тише, милая, — скрипучим голосом ответил Фёдор. — Дядя умер. Он больше не может простыть.

Его слова словно прорвали некую плотину в душе солдата, и тот заплакал. Этак жалобно, по щенячьи. Фёдор приблизился к Валерке и положил руку ему на плечо, чтобы хоть как-то утешить молодого парня. И тот, подавив всхлипы, поделился своими переживаниями:

— Перед смертью он попросил меня прочитать ему стихи. Сказал, что подшучивал надо мной не со зла, а скорее от зависти. И что моя поэзия не такое уж гавно. Так и сказал — не гавно. А теперь его больше нет с нами.

— Мне жаль.

— Как и мне. Потом он признался, что тоже когда-то писал стихи. Только они были гораздо слабее. И почему я не узнал об этом раньше…

Шурочкин вытер покрасневшие глаза ладонью и замолчал.

Глава 20. Medium

Тёмная туча, нависавшая с самого утра над городом, во второй половине дня разразилась невиданной грозой. Потоки воды разом подтопили улицы, да так что ливневая система перестала справляться. Молнии сверкали одна за другой, освещая небо фиолетовыми вспышками, а гром рычал, словно дикий зверь. Но самым страшным во время грозы была не бурлящая вода или смертельно прекрасные зигзаги, разрывающие пространство. Самым пугающим и невероятным сейчас была безжизненная воронка посреди неба — явление, неизвестное в хромодинамике, но с лёгкой руки Шона получившее своё название. Чёрный Хобот. Потоки фиолетового, зелёного и красного цветов как будто стекались по куполу Шахтинска в некий центр, чтобы объединиться там в тёмное пятно, расползающееся по небосводу.

Поскользнувшись на мокрой брусчатке, Борис едва не расшиб колено, но к счастью для себя отделался лишь рваной штаниной и лёгкой царапиной. Он облегчённо вздохнул. Не самое приятное положение — ковылять по смертельно опасному городу во время такого шторма. Хорошо, хоть эта жаба отстала, и можно пока не бояться получить в спину струёй кислоты.

С трудом покинув пределы района, Борис оказался на возвышенности. Отсюда он мог лучше рассмотреть окрестности. Похоже, он двигался в правильном направлении. Впереди маячили тёмные деревья и неработающие аттракционы Парка Горького. А где-то за ними скрывался захудалый домишко с голубятней на крыше. Акудник продолжил движение и не останавливался до тех пор, пока не прошёл насквозь весь парк. На это у него ушло чуть более часа. Ливень, похоже, и не думал прекращаться.

В этот момент снова громыхнуло, и по тёмному небу промчались веретенообразные сгустки энергии, вырвавшиеся из самой сердцевины Чёрного Хобота. Такого Борис прежде не видел. Это было столь ужасающе и вместе с тем столь грандиозно, что беглец замер на месте, не в силах пошевелить ни единым членом. Наконец он заставил себя двигаться и бежал до тех пор, пока не застыл перед уже знакомой деревянной дверью, ведущей в подъезд дома старухи. Со злостью ударив по ней ногой, он ворвался внутрь и сразу же проследовал на последний этаж.

Ну вот и всё, с облегчением пробормотал юноша, готовый вернуть свою очаровательную и ненавистную игрушку. Теперь-то он, наконец, сможет покинуть этот премерзкий городишко. И тогда заберёт своего брата из школы, после чего они продолжат своё длительное путешествие. Только дождись меня, брат, пожалуйста.

Разочарование внезапно разлилось по всему телу Бориса, затопив и разум, и сердце. Где же Сфера? Где она, черт возьми? Борис с яростью набросился на почерневшие доски, буквально выламывая их из пола. Однако всё было тщетно. Выемка в полу, в которой он недавно оставил драгоценный артефакт, теперь была пуста. Шелест птичьих крыльев под самым потолком внезапно заставил Бориса сойти с ума. Ненадолго, всего на пару минут, но и этого времени хватило, чтобы он расстрелял весь рожок.

— Будьте вы прокляты, — прорычал Акудник, испытывая настоящий ужас, сравнимый с паникой, а затем упал на колени, закрывая лицо.

По его щекам струились солёные мутные слёзы. Он и сам не понимал, что же такое с ним происходит. Откуда эта реакция? Похоже, он просто перенервничал. Как-никак, есть из-за чего: брат сейчас недоступен, а отец… отец… неужели он действительно мёртв? Неужели Метисов не соврал, и он мог погибнуть в своей лаборатории. После того, как выпроводил их с Шоном на большую дорогу, в поисках Форта Боярд? Нет! Не хочу думать об этом. Прочь эти мысли.

Акудник, пошатываясь, поднялся на ноги. Затуманенный взгляд упал на