в физиономию, я сжал губы. Пусть поиграет в бандиты-заложники. Он всегда любил нагонять на людей страх. Ни к чему было объяснять ему, как быстро я его обезоружу, если захочу. Я помнил, что разговаривать мне все равно придется не с ним. А может, до разговоров и вовсе не дойдет дело.

Я сжал кулаки и отвернулся к окну. Автобус быстро пустел. Выбоин на дороге становилось все больше, красивые дома сменились бетонными коробками, среди которых бродили шайки парней.

На конечной мы вышли. Евгений схватил меня за локоть, продолжая угрожать мне пистолетом. Несмотря на то что он держал оружие под курткой, выглядело это вполне однозначно. Но, к счастью для него, в этом районе города никому ни до чего не было дела. Где-то заревел младенец, двое подростков ссорились из-за эм-би-экс-велосипеда[19]. Пахло травой и чем-то жаренным во фритюре, хотя был только девятый час.

Пока мы шагали по пустынным улицам в сторону промзоны, мне пришло в голову, что здесь я мог бы избить своего конвоира до беспамятства и попробовать смыться. Но даже если бы Евгений не успел пристрелить меня на месте, мне вряд ли удалось бы далеко убежать. Я был на его территории, где у него повсюду свои люди. Да и вообще, если честно, я уже достаточно побегал. Чудо, что я так долго протянул. Сейчас только одно было важно – защитить дорогих мне людей. И это у меня получилось. Насчет себя самого я не был так уверен. Сумка, которую я нес на плече, весила все больше и больше. В ней лежало то, что я собирал семь лет.

Чтобы прогнать тошноту, нахлынувшую на меня от нервного напряжения, я представил себе Аликс. Не вчерашнюю, грустную и испуганную, а такую, какой она просыпалась в моих объятиях. Я вспомнил, как она улыбалась, сонно глядя на меня, а я убирал ей волосы с лица и целовал ее в висок.

Я держался за эти образы. Снова и снова прокручивал их в памяти. Наконец я почти поверил, что нахожусь не на убогой улице на окраине Парижа, а в залитой солнцем комнатке Аликс, в ее постели. Прикасаюсь к ее теплому телу и чувствую ее аромат.

Вскоре мы подошли к складу, который казался заброшенным. Окна были разбиты, стены исписаны граффити. Евгений подтащил меня к воротам, предназначенным, судя по всему, для въезда и выезда грузового транспорта. Значит, они сменили квартиру. Возможно, потому что полиция их вычислила.

Евгений трижды стукнул по железу кулаком. Этот грохот гулко отдался от стен соседних пустующих построек. С той стороны ворот послышались шаги.

– Кто там? – спросил незнакомый голос.

– Я. Открывай уже, connard[20], – нетерпеливо рявкнул Евгений.

Он озирался и без конца облизывал губы. Таким я его еще не видел. Куда он подевал свою невозмутимость? В восемнадцать лет этот человек уже выполнял любые поручения и добровольно брался за самую кровавую работу. Вероятно, за прошедшие годы в окружении босса произошли кадровые перестановки. Может быть, Евгений впал в немилость и теперь отчаянно пытался снова выслужиться. Кто знал, как долго он меня выслеживал в надежде на похвалу шефа? При этой мысли я чуть не расхохотался. Некоторые вещи не менялись. И я мог обернуть это в свою пользу.

Раздался лязг. Видимо, ворота были закрыты на цепь или что-то в этом роде. Когда створки распахнулись, я первое время почти ничего не мог разглядеть. Потом из темноты выступили какие-то фигуры, стоящие полукругом с двух сторон письменного стола, за которым, закинув ногу на ногу, сидел человек. Вспыхнувший кончик сигареты осветил его лицо.

Я еще раз попробовал ухватиться за умиротворяющий образ Аликс, но весь мой старательно выстроенный внутренний покой мгновенно вытеснила чистая паника, когда я услышал голос этого человека.

– Ну-ка? Кто тут у нас? – произнес он с издевкой. – А, наша паршивая овца?

Мое сердце застучало, ладони вспотели. Евгений толкнул меня вперед, я инстинктивно попытался оказать сопротивление, но еще чьи-то грубые руки тут же схватили меня. Я застыл, почувствовав холодное прикосновение дула пистолета к правому виску. Створки ворот за моей спиной заскрежетали и захлопнулись, издав грохот, в котором послышалось что-то бесповоротно зловещее.

Двух включенных прожекторов не хватало, чтобы осветить огромное помещение. Мои глаза постепенно привыкали к полутьме, пока меня вели к человеку, сидящему за столом. Он затянулся, сигарета снова вспыхнула. Наверняка все это было частью заранее спланированного шоу.

– Возвращение блудного сына! – проворчал он. – А я уж думал, не доживу.

Оттого что он таким образом назвал себя моим отцом, у меня перед глазами все покраснело. Кулаки сами собой сжались. Я сделал глубокий вдох, чтобы не потерять самообладания. Ошибаться было нельзя. Слишком многое стояло на кону.

Приблизившись к столу, я поднял руки, показывая, что мои намерения вполне миролюбивы. По кивку шефа дуло пистолета отклонилось от моего виска, парни, державшие меня, сделали шаг назад. Я медленно снял сумку с плеча и бросил ее на пол.

– Здесь все, что я вам должен. С обычными процентами.

Один из людей подошел и открыл ее. Она была наполнена пачками денег. Я копил их для этого момента с тех самых пор, как устроился на свою первую работу на грузовое судно. Хватит той суммы, которую я собрал?

Босс расхохотался так, что стены загудели.

– По-твоему, я похож на того, кому нужны деньги?

Мое сердце упало. Я очень рассчитывал на жадность этого человека, но он, очевидно, изменился. В том числе и внешне. Щеки ввалились, на коже выступили какие-то пятна, пиджак стал слишком широк в плечах.

– Нет. Но я возвращаю тебе то, что должен, – ответил я и даже сам удивился твердости своего голоса.

– Поздновато. – Он окинул взглядом своих людей. – Вам так не кажется?

Кто-то засмеялся, большинство промолчало. Я не мог не отметить, что почти все эти лица мне незнакомы. Из прежней банды, по-видимому, остался один Евгений. Да и тот, как ни странно, держался на заднем плане.

– Ты правда думаешь, что можешь вот так вот запросто заглянуть к нам на огонек, кинуть мне под ноги немного деньжат – и все улажено? После того как ты нас предал? – Босс ткнул сигаретой в пепельницу. От окурка поднялась струйка дыма. У меня защипало в носу от едкого запаха. – Ошибаешься, мой заблудший барашек.

Его пальцы сделали едва уловимое движение, и ко мне подскочили сразу три человека. Я сумел уклониться от удара в подбородок, но в тот же момент наткнулся ребрами на резиновую дубинку и упал на колени. Воздух перестал поступать в легкие.

Последним, что я увидел, была мерзкая ухмылка человека, который когда-то в каком-то смысле (пожалуй, в наихудшем из возможных) заменял мне отца. Потом все почернело.

Глава 37

Аликс

Мадам Эльмалех провела меня через просторный холл в гостиную, совмещенную с кухней. Мягкий ветер шевелил занавески на окнах, вытянувшихся почти от пола до потолка. В интерьере было много всего яркого: вышитые подушки на диване, ковры, геометрические картины на стенах, плитка на кухне. Произведения современного искусства, наверняка дорогие, не мешали комнате быть вполне обжитой и уютной. На диване рядом с вязаным пледом лежала раскрытая книга, а на холодильнике висели, кажется, детские рисунки. Я огляделась, надеясь увидеть фотографии, но их не было.

Мадам Эльмалех указала мне на круглый стол с четырьмя стульями.

– Хотите чаю? – спросила она меня как гостя, которого ждала, а не как совершенно незнакомого человека, неожиданно возникшего у нее перед дверью и задающего странные вопросы.

– Спасибо, с удовольствием.

Я сняла рюкзак, села и только теперь внезапно почувствовала страшную усталость. Вчерашние эмоциональные потрясения, слезы, бессонная ночь, путешествие – последствия всего этого накрыли меня одним махом. Я провела рукой по лицу, подавив зевок. Пока мадам Эльмалех ставила чайник, я написала короткое письмо Магали, чтобы она обо мне не беспокоилась. Кроме нее и Амира, никто не знал о моей поездке в Париж. Бо я просто сказала, что у меня возникли непредвиденные обстоятельства, и попросила поменяться со мной сменами. Сушеф отнесся к этому с пониманием и предложил мне взять трехдневный отпуск. Я с благодарностью согласилась.

Мадам Эльмалех поставила передо мной красивую расписную чашку без ручки, наполнив ее дымящимся мятным