службы экстренной помощи. Ее палец завис над зеленой трубкой.

Беззвучно поднявшись со своего места, я подкралась к двери. Когда подо мной скрипнула половица, мы обе застыли и посмотрели друг на друга расширенными от ужаса глазами. Несколько секунд ничего не происходило. Потом в тишину, напряженную до предела, вонзился резкий звонок.

Я отскочила за шкаф. В двери мадам Эльмалех не было глазка. Значит, оставался только один способ выяснить, кто этот незваный посетитель, который никак не хочет уходить.

Сжав кулаки, как меня учили на кикбоксинге, я еще секунду постояла и, морально приготовившись ко всему, что могла увидеть, распахнула дверь.

Глава 38

Яссим

На пороге квартиры, где я вырос, стояла Аликс. Это казалось совершенно естественным: женщина, рядом с которой я с самого начала чувствовал себя как дома, не могла выглядеть чужой в моих родных стенах. Тем не менее я был потрясен. За долю секунды до того, как дверь распахнулась, я открыл рот, чтобы крикнуть: «Maman, это я!» – да так и забыл его закрыть.

Лицо Аликс сначала выразило удивление, потом она как будто не поверила собственным глазам, потом вздохнула с облегчением. Но уже в следующее мгновение ее подбородок поднялся, руки скрестились на груди, взгляд стал строгим. Не спрашивая, почему у меня синяк под глазом и разбита губа, она просто стояла и смотрела мне в лицо в ожидании объяснений.

– Аликс? Что ты здесь делаешь? – пробормотал я, когда наконец отмер.

Если в глубине души я надеялся, что она кинется мне на шею, то меня постигло разочарование.

– Привет, Лео, – произнесла Аликс, вздернув бровь. – Или я должна сказать: «Привет, Яссим»?

Во второй раз за минуту я удивленно разинул рот. Откуда, черт возьми, она узнала мое настоящее имя? Объяснение могло быть только одно.

Раздались шаги. Тихо заскрипели половицы. Я сглотнул, услышав эти знакомые звуки. В следующую секунду рядом с Аликс в дверном проеме появилась моя мама. В ее темных глазах блестели слезы.

– Я знала, что когда-нибудь ты вернешься.

На мгновение я забыл обо всем: о недоверии Аликс, о своей чудовищной усталости, о том аде, через который я только что прошел.

– Maman!

Я бросился в ее раскрытые объятия, она прижала меня к себе, окутав ароматом мяты, жасминового цвета и старых книг. Этот запах, который я так любил, вернул меня в детство – в то время, когда жизнь казалась простой, когда ничто, кроме мыслей о моем неизвестном отце, не причиняло мне беспокойства, когда я чувствовал себя защищенным. В этой квартире. Рядом с этой женщиной, которая была для меня всем на свете.

Горячие слезы подступили к моим глазам, наполнили их и потекли по щекам. Мама, всхлипывая, обнимала меня и шептала что-то на арабском – непонятном мне языке моих марокканских родных.

Когда она отстранилась, чтобы получше рассмотреть мое лицо, ее испуганный взгляд остановился на следах побоев.

– Со мной все в порядке, – автоматически вырвалось у меня.

Если иметь в виду мое физическое состояние, то я, конечно, соврал, и мама не могла этого не понять. На ее ресницах опять повисли слезы.

– Теперь все будет в порядке, – поправился я, по-прежнему стоя в нерешительности на пороге.

– Ну, входи же скорей, – сказала мама, вытирая глаза, и эти ее слова прозвучали, как вздох облегчения. – Добро пожаловать домой.

Когда я проходил мимо Аликс по коридору, она чуть заметно улыбнулась. Значит, еще не все потеряно. Я понимал, что оттолкнул ее своим вчерашним поступком, причем, вероятно, навсегда. Но эта улыбка и этот предательский блеск в глазах прибавили мне храбрости.

Гостиная выглядела точно так, как я ее запомнил. Можно было подумать, что, пока я отсутствовал, время не шло. Эта мысль неприятно кольнула меня: мне бы хотелось, чтобы все эти годы мама жила полноценно и счастливо. Но я не мог себя обманывать, понимая, как она обо мне тревожилась. Я ощутил укол совести, больше похожий на удар в живот.

Это вернуло меня в ту ночь, которая навсегда изменила мою жизнь. В ту ночь, когда я, дрожа всем телом, ворвался в квартиру, в последний раз вошел в свою комнату и побросал первые попавшиеся вещи в дорожную сумку. При воспоминании об этом я снова почувствовал на языке вкус страха, мои ладони вспотели, и сердце забилось. Тогда, семь лет назад, я не зажег света и старался не шуметь, но мама все равно услышала меня и появилась на пороге – растрепанная, с припухшими глазами. Увидев собранную сумку, она сразу все поняла и перевела умоляющий взгляд на меня. «Я не могу тебе этого объяснить, но я должен уехать, – сказал я. – Прямо сейчас. Пожалуйста, не пытайся меня остановить. Нам обоим будет только тяжелее». Она твердо, не моргая, посмотрела мне в глаза и чуть осипшим от сна голосом сказала: «Если должен – иди. С моим благословением».

Я застыл от удивления. Меньше всего я ожидал от нее таких слов. Ведь в последние месяцы между нами чего только не было. Мы ссорились из-за моих сомнительных занятий, мне казалось, что она меня не понимает, я злился – на нее, на ситуации, в которых постоянно оказывался, на своего отсутствующего отца, на целый мир. И все это вдруг как рукой сняло.

Я парой шагов пересек комнату и обнял маму, которая уже тогда была на голову ниже меня. «Поверь мне: я уезжаю только потому, что хочу тебя защитить, – глухо прошептал я. – Они тебя никогда не найдут – об этом я позабочусь. Они не сделают с тобой того, что захотят сделать со мной, если я попаду к ним в руки».

Мама шумно сглотнула, всхлипнула, уткнувшись носом в мое плечо, в последний раз прижала меня к себе и отпустила. Я был бесконечно благодарен ей за то, что она позволила мне защитить ее и не стала впутываться в эту историю. Мне пришлось многим пожертвовать, а ей, вероятно, еще бо́льшим.

Теперь же случилось то, о чем я целых семь лет даже не мечтал: мы были вместе. Я вернулся домой. Радость переполняла меня. Оглядевшись, я увидел на столе две чашки и почувствовал запах мяты – аромат моего детства. Мама приготовила свой чай для Аликс, и они пили его вместе. Мне показалось, что мое разбухшее от счастья сердце вот-вот лопнет.

Мама поймала мой взгляд, понимающе улыбнулась и, ничего не говоря, пошла снова заваривать чайник – теперь для меня.

Я повернулся к Аликс. Она заперла входную дверь и, немного потерянная, стояла в холле. Несколько долгих секунд мы смотрели друг на друга молча. Бывают ситуации, для которых никакие слова не подходят. Вот и сейчас общепринятые жесты и банальные фразы не помогли бы, а только помешали. Что я мог сказать любимой женщине, после того как оставил ее, не объяснив причины? После того как разбил ей сердце, а она все равно последовала за мной, невзирая ни на какие предостережения?

Сейчас она смотрела на меня и ее лицо выражало чувства, в которых я не мог разобраться. Что она не сдастся слишком легко – этого следовало ожидать. Такова была ее натура. Но для чего она приехала сюда? Чтобы за меня бороться? Или чтобы со мной порвать, в случае если я не предоставлю ей немедленного и вполне убедительного объяснения своего ужасного поступка?

Не зная, для чего она здесь и как будут развиваться события, я все равно был невероятно рад, что вижу ее, целую и невредимую, и что она познакомилась с моей мамой. Снова бросив взгляд на стол с двумя чашками, я указал в ту сторону большим пальцем и улыбнулся.

– Кажется, я помешал?

Аликс фыркнула.

– Самое время для шуток! – произнесла она тоном облегчения, который не вязался с сердитыми словами. – Ты бросаешь меня, исчезаешь среди ночи, не сказав, куда и зачем, я наудачу еду за тобой через всю страну, а потом ты всплываешь и спрашиваешь, не помешал ли?

Ее нижняя губка задрожала, а мое сердце болезненно сжалось.

– Аликс, я…

Вдруг все ее тело затряслось от рыданий.

– Так нельзя, Лео! – всхлипнула она, и вместо яростной мины у нее получилась жалобная. – Нельзя!

Я подошел к ней, опасаясь, что она попятится или оттолкнет меня, но мы сразу же притянулись друг к другу.

– Никогда так больше не делай! – произнесла Аликс между всхлипываниями. – Никогда – ты слышишь?

– Не буду, – прошептал я, гладя ее по волосам. – Обещаю.