Она схватила Лилит за шею, одной рукой подняла ее, девочка закричала от страха, ведьма вскинула руку и уже готова была наотмашь ударить девочку когтями, как вдруг из ее груди вышел наконечник копья, который обагрился черной кровью. Она вскрикнула, упала на колени, посмотрела на торчащий зуб дракона. Лилит быстро отползла и посмотрела на Дика, который вытащил копье из ведьмы.

— Прости, Лара, я не могу позволить тебе сделать это!

Ведьма упала на спину, перевернулась, из ее горла потекла кровь.

— Ты? — захрипела старуха. — Ты… Опять меня предал, — ее глаза остекленели, и она замерла.

— Прости, Лара, но я не мог поступить иначе, я не мог позволить тебе уничтожить весь этот мир! — сказал Дик, припав к ней, он обнял ее, старуха превратилась в девушку. — Прости!

Охотнику было безразлично то, что творилось вокруг. Небо и земля содрогнулись, перед драконом открылся портал, из него вышел человек огромного роста в золотой броне с огромным мечом в руках и быстро направился к дракону.

— Нет!!! — закричала Лилит.

Дракон же лишь поднял голову и громко проревел:

— Ты пришел убить меня? Так сделай это по-быстрому! Брат!

Дик схватил вырывающуюся девочку и крепко ее обнял.

— Не-е-ет! Умоляю!!! Не убивай его! — кричала Лилит.

Все вокруг замерло, инквизиция взревела, узнав в огромном великане своего бога.

— Верин! Верин! — кричали инквизиторы, ликуя.

Серая масса различных существ встрепенулась, увидела свою поверженную богиню и попыталась спастись бегством. Верин подошел к повелителю, вложил меч в ножны, наклонился, протянул дракону руку и с улыбкой сказал:

— Пойдем, братец! На сегодня хватит крови богов! — и помог раненому дракону встать. — Пойдем! Все ждут твоего возвращения!

Дракон удивленно взглянул на Верина, превратился в светловолосого юношу в такой же золотой броне, что и у него, снова посмотрел на своего старшего брата голубыми глазами и обнял его. Над полем боя стояла мертвая тишина, только ветер трепал знамена инквизиторов. Но вот под крики людей два брата, два бога скрылись в портале. Лилит смахнула слезу, обняла охотника на ведьм и зарыдала. Над болотами раздался радостный крик победы и ликования.

— Ну что ты, успокойся, все хорошо! — Дик гладил ее по голове. — Боги гораздо милосерднее людей, они умеют прощать!

Рядом с ними возник Тим, он немного прихрамывал, но был абсолютно счастлив.

— Он жив! — произнес охотник, всматриваясь в поле битвы. — Мы живы! — добавил он.

И только наместник бога Эллиот Первый, находясь вдали от битвы и сидя на троне, сурово наблюдал за происходящим и нервно сжимал подлокотники:

— Убить их всех, — тихо говорил он. — Убить! Никого не оставлять в живых!

— Заклинание не работает, слово Верина не работает, — обескураженно повторял советник Мантас. — Он отвернулся от нас! Ваша Светлость, что нам делать?

— Убить! Никого не оставлять в живых! — все твердил наместник, словно обезумев.

* * *

Лилит сидела в старом доме тети Лары, рядом с ней лежал Лиходей, который мирно спал, лишь иногда, словно кот, поводя ухом в разные стороны и вздрагивая. После смерти ведьмы чары рассеялись и оставшиеся в живых существа разбрелись по своим домам. А девочка сидела и изучала черную книгу и, иногда вздыхая, смотрела в помутневшее окно. Все встало на свои места. Война закончилась. Дик вернулся на службу, а она вела свое небольшое хозяйство. Дверь открылась, и в дом вошел черный кот.

— Ну и где мои обещанные сосисоны? — спросил он у Лилит, вздрогнувшей при звуке его голоса.

— Вася! — закричала она и кинулась к нему.

Лиходей проснулся, взглянул на их бурную встречу, что-то пробурчал и отвернулся.

— Вася, Васенька! — ласково приговаривала девочка, взяла кота на руки и стала гладить. — Как ты?! Где ты был?! Что с тобой случилось?! — а он только прижался к ней, обнял ее обеими лапами за шею и громко замурлыкал.

* * *

— И что теперь будет с людьми? — спросил Верин своего отца — высшего бога, когда они сидели вдвоем в огромном зале Золотого замка.

— А что с ними будет? — вопросом на вопрос ответил отец.

— Ну я думал, что после того, что они сотворили… — начал было Верин.

— Пусть живут, — перебил его отец. — Им еще многому нужно научиться, и будем надеяться, что когда-нибудь они станут более человечными.