— Потому что Мередит по-прежнему помолвлена с другимчеловеком, — объяснил он Патрику и перевел взгляд на Мередит. — Ты тожепостоянно появлялась на страницах газет. Люди будут тебя узнавать, куда бы мыни отправились.

— Пойду погляжу, готов ли ужин, — неловко пробормотал старики направился в столовую, оставив Мередит гадать, то ли он голоден, то листарается поскорее скрыться с глаз.

Подождав, пока они останутся одни, Мередит с сердитымудовлетворением бросила:

— Меня не узнают, а вот тебя… Ты прославленный секс-символАмерики, именно твоим девизом много лет было: тащи в постель все, чтопередвигается, годится любая юбка! Именно ты спишь с рок-звездами и обольщаешьгорничных… Да ты что, смеешься надо мной?! — охнула она, глядя на трясущиесяплечи Мэтта.

Открыв бутылку с имбирным лимонадам, Мэтт послал ейослепительную улыбку.

— Где ты вычитала этот бред насчет горничных?

— Среди твоих горячих поклонниц есть несколько секретарей«Бенкрофт», — с уничтожающим презрением бросила Мередит. — Они читали о тебе в«Тэттлере».

— В «Тэттлере»? — повторил Мэтт, пытаясь серьезным видомскрыть смех. — Это та уличная газетенка, в которой написали, что меня похитилипришельцы, увезли на борт летающей тарелки и там ясновидящие инопланетянепредсказали, как лучше вести дела?

— Нет, это было в «Уорлд стар», — возразила Мередит, всеболее раздражаясь при виде столь легкомысленного отношения к такой важной длянее теме. — Я видела снимок в бакалейной лавке.

Веселые искорки в глазах исчезли, и в голосе послышалисьрезкие нотки.

— Я, кажется, припоминаю, что читал где-то, будто у тебяроман с драматургом.

— Это было в «Чикаго трибюн», и они не писали, что у меняроман с Джошуа Хэмилтоном, а просто намекнули, что мы часто видимся.

Захватив стаканы, Мэтт направился к ней.

— А у тебя был с ним роман? — настаивал он. Нервно кусаягубы, Мередит встала и взяла у него стакан:

— Это было бы довольно затруднительно Джошуа Хэмилтонвлюблен в моего сводного брата Джоела.

Она наконец испытала огромное удовлетворение при видерастерянного лица Мэтта:

— Влюблен в твоего… кого?

— Джоел — сын жены моего деда и при этом мой ровесник, такчто мы много лет назад договорились считать друг друга братом и сестрой. Егородного брата зовут Джейсон.

Губы Мэтта дернулись.

— Насколько я понимаю, — сухо спросил он, — этот Джоелголубой?

Довольная улыбка Мередит исчезла, а глаза презрительносузились:

— Да, но не смей говорить про него гадости! Он самый лучший,самый добрый человек, которого я когда-либо знала! Джейсон вполне нормален,зато настоящая свинья!

Выражение лица Мэтта мгновенно смягчилось; он поднял руку,не в силах устоять перед желанием дотронуться до этой разъяренной тигрицы, такбезоглядно бросившейся на защиту названого брата.

— Кто бы мог подумать, — хмыкнул он, улыбаясь в нахмуренноелицо и слегка сжимая ее руку, — что чинная и чопорная дебютантка, которую явстретил одиннадцать лет назад, успеет с тех пор заиметь так много «скелетов вшкафу»[2].

Не обращая внимания на Патрика, застывшего на нижнейступеньке и с зачарованным интересом наблюдавшего за словесной пикировкой,Мередит отдернула руку.

— По крайней мере я не спала со всеми своими поклонниками! —вспыхнула она. — Не говоря уж о том, что ни у кого из них не было розовыхволос.

— А у кого это, — задыхающимся от смеха голосом осведомилсяПатрик, давая знать о своем присутствии, — розовые волосы?

Мэтт машинально поднял глаза и увидел кухарку с тяжелымподносом в руках.

— Для ужина слишком рано, — нахмурился он.

— Это я виноват, — вмешался Патрик. — Мне казалось, что мойсамолет вылетает в полночь, но когда ты уехал за Мередит, сообразил, что вылетназначен на одиннадцать. Поэтому и попросил миссис Уилсон накрыть столпораньше.

Мередит, которой не терпелось поскорее оказаться дома,ужасно обрадовалась и тут же решила попросить Патрика подвезти ее домой.Окрыленная этой мыслью, она умудрилась ни разу не поссориться с Мэттом и вестисебя достаточно сдержанно, а Патрик немало помог ей, поддерживая оживленнуюбеседу на общие темы, в которой Мередит участвовала, когда Мэтт помалкивал.Хотя Мэтт сидел во главе стола, а Мередит справа от него, она ухитрилась ниразу не заговорить, и даже не взглянуть на него, пока не убрали со стола. Но тутвечер принял совершенно иной характер. До сих пор Мередит считала, что Патрикне имел ни малейшего представления о том, на какие неэтичные поступки способенего сын, но неожиданно Мередит обнаружила, что его очевидное невежество и даженейтральная позиция были бессовестным притворством.

— Мередит, — укоризненно провозгласил он, — ты слова несказала Мэтту с тех пер, как мы сели за стол. Молчанием ничего не добьешься.Все, что вам нужно, — хорошая драка, чтобы все выяснить и очистить небо от туч.

Многозначительно улыбаясь, он взглянул на Мэтта:

— Можете начинать, как только я поцелую Мередит на прощание.Джо меня уже ждет. Мередит поспешно вскочила:

— Мы не собираемся ни драться, ни ссориться. Мне нужноехать. Не могли бы вы подвезти меня домой по пути к аэропорту?

— Не будь глупенькой, Мередит, — по-отцовски непререкаемо,хотя и не зло объявил Патрик. — Останешься с Мэттом, а позже он отвезет тебядомой.

— Ничуть я не глупенькая, мистер Фаррел…

— Папа.

— Простите… папа, — поправилась она и, сообразив, чтонаконец-то предоставилась возможность получить его поддержку, начала:

— Вряд ли вы понимаете, почему я сегодня здесь Ваш сыншантажировал меня и принудил встречаться с ним в течение одиннадцати недель.

Она ожидала, что он удивится, потребует объяснения, новместо этого Патрик, немигающе глядя ей в глаза, начал защищать сына:

— Он сделал все необходимое, чтобы помешать тебе сделать то,о чем вы оба будете жалеть до конца жизни.

Мередит отпрянула как от пощечины, но со спокойной силойнанесла ответный удар:

— Мне никому не стоило рассказывать о том, что произошлоодиннадцать лет назад. Но сегодня я почему-то была уверена, что вы не знаетеистинных причин моего приезда сюда… — Она осеклась и покачала головой,удивляясь собственной наивности. — Я хотела все вам объяснить и попроситьвмешаться…