– Не могу! Все вокруг только и говорят, что она погубит Ники. Зачем он устроил свадьбу, не дождавшись хотя бы сорока дней после смерти отца? – сквозь слезы выкрикивала Матильда. – Я уверена, это она настояла! Она злая, похотливая и противная.

– Ты должна взять себя в руки, – строго сказала Юляша. – Ты просто ревнуешь, а потому и наговариваешь на неё, повторяя за сплетницами всякие глупости.

Юляша не сказала, что была днём на Невском проспекте во время проезда праздничной кареты. Она хорошо разглядела лицо новой государыни. Несмотря на красоту, оно показалось ей надменным и злым, а в народе шептали:

– Пришла вслед за гробом…

Никому из толпы стоящих на улице людей, вышедших приветствовать новобрачных, не понравилась их новая императрица. Не понравилась она и Юляше, но говорить об этом сестре она не стала.

Сергей заехал к Матильде только на третий день после торжеств. Она ни о чем его не расспрашивала. Сам он тоже ни о чем не рассказывал. То ли понимал, как ей было бы тяжело слушать об этом, то ли решил, что, может, её это действительно мало интересует, раз она не задает ни одного вопроса.

Глава 3

Между тем в театре решили отдать дань безвременно ушедшему из жизни Петру Ильичу Чайковскому и поставить что-нибудь, чего до сих пор не было на сцене Мариинки. Вспомнили, что ещё в семидесятых годах он написал небольшой одноактный балет из жизни лебедей. Премьера его состоялась в московском Большом театре и с треском провалилась. То ли хореограф не смог создать нужной атмосферы в танце, то ли исполнительница главной партии Полина Карпакова подвела, но в общем спекталь не получился.

– Мне кажется, что если написать новое либретто, может, что-то и сложится, – высказался Модест Чайковский, брат великого композитора. – Ведь музыка-то прекрасная!

– Вы правы, – поддержал его капельмейстер Рикардо Дриго. – Только её мало. Я берусь скомпоновать музыку для спектакля, добавив созвучную этой из других произведений Петра Ильича. Тогда мы вполне сможем рассчитывать на четыре действия. Ведь время одноактных балетов прошло.

– Я поддерживаю эту идею, – согласился Директор Императорских театров Иван Всеволожский. – Как вы, господин Петипа?

Но Мариус Иванович Петипа категорически отказался участвовать в этой затее.

– Мне это кажется авантюрой, – заявил он. – Потом я уже стар. Хочу отдохнуть.

Все расстроились, но единодушно сошлись во мнении, что Петипа действительно надо подлечиться и отдохнуть. У него недавно умерла дочь, и он ещё никак не мог отойти от так внезапно постигшего его горя.

– Поезжайте в Ялту и ни о чем не беспокойтесь, – заверил его директор. – Мы справимся.

Постановку спектакля поручили помощнику главного балетмейстера и преподавателю балетного училища Льву Иванову. Главную роль Белого лебедя отдали недавно появившейся в театре итальянке Пьерине Леньяни.

Пьерина была необыкновенно технична. Всех зрителей она покорила сразу же при своём первом появлении на Петербургской сцене, исполнив тридцать два фуэте. Зал просто ахнул. Никто такого ещё не видел! Публика сходила с ума. Все танцовщицы тут же приступили к тренировкам, пытаясь повторить этот трюк, но ни у кого не выходило больше пяти, шести поворотов. Конечно, занялась этим и Матильда Кшесинская.

«Я должна научиться делать это не хуже Леньяни», – сказала она себе и отправилась к итальянцу Чекетти.

– Вы наверняка знаете секрет этих пируэтов. Научите меня. Заплачу вдвойне за каждый урок.

И Чекетти не устоял перед таким натиском.

Матильда работала, не щадя своих пальцев, стирая их в кровь, и в отличие от других, у неё всё получилось довольно быстро! Девушка ликовала. Она опять победила!

– Я исполню тридцать два фуэте в «Спящей красавице», – заявила она дирекции и капельмейстеру Дриго.

– Вы рискуете, – усомнился дирижер. – А если у вас не получится?

– Не сомневайтесь. Я сумею прокрутиться на одном пальце тридцать два раза.

– Я не уверен.

– Главное, что я в этом уверена, – ответила Матильда, и проделала на сцене то, что ещё не удавалось ни одной русской балерине.

Зал бесновался! Все встали, устроив необыкновенную по своей силе овацию. Зрители со слезами на глазах кричали «Браво!». Они гордились тем, что и русская балерина может проделать такой трюк не хуже итальянки. Это был полный триумф! И что сделала тогда Матильда? Да она не была бы Матильдой Кшесинской, если бы не сделала это! Она решила превзойти Леньяни и сделать то, чего та никогда не делала. Повторить эти тридцать два фуэте на бис! Балерина встала на изготовку и кивнула дирижеру. Тот недоумённо уставился на неё, округлив глаза от изумления. Матильда нетерпеливо махнула ему рукой: мол, давай музыку заново! Он опять не понял, но зато зал догадался. Зрители смолкли и замерли в ожидании. В полной тишине Маля прокрутила пять или шесть фуэте, пока Дриго наконец не опомнился и не поддержал её музыкой. Что творилось в зале, когда все тридцать два полных поворота на одном пальце левой ноги были прокручены уже во второй раз, описать невозможно.

– Ты самая лучшая! Ты необыкновенная! – говорил ей потом великий князь Сергей.

Матильда была счастлива, но ей очень не хватало того, чтобы Ники тоже сказал ей это. Но он не видел её триумфа. В этот сезон молодой император со своей женой не посещал спектакли в связи с трауром.

А в театре между тем усиленно готовили премьеру балета «Лебединое озеро». Вернувшись с отдыха, Петипа решил сходить на репетицию и был поражён тем, что увидел. Девушки точно передавали движения птицы руками, напоминающими крылья, и наклоном головы, склонявшейся то к одному плечу, то к другому. Вдохновлённый этим творчеством, Мариус Петипа тут же отправился к директору.

– Я уже отдохнула, – заявил он. – Лев Иванов – плохая один. Я нужен!

Всеволожский был рад, что Петипа справился со своей хандрой и, конечно, назначил его хореографом балета, но и обидеть Иванова, уже столько времени работавшего над постановкой, он не хотел, а потому рассудил так: Лев Иванович ставит сцены с Белым лебедем, а Мариус Иванович – с Черным. И здесь произошло крупное столкновение главного балетмейстера со своим помощником. Петипа решил, что партию Черного лебедя у него непременно будет исполнять Пьерина Леньяни, невзирая на то, что она с самого начала работала над образом Белого лебедя. Петипа считал балерину самой талантливой в театре, и всем было ясно, что он, несмотря на свой возраст, был в неё даже влюблён.

– Только Пьерина Леньяни! – настаивал упрямый старик в дирекции.

– Но я проделал с ней большую работу, – волновался Иванов. –