Рокамболь поднял голову, глядя на них со странным выражениемлица, спросил — надо же, даже с намёком на улыбку:

— Господа, если я правильно понял, вы оба принадлежитек политической полиции?

— Да, безусловно, — кивнул Бестужев.

Похоже, на лице Рокамболя мелькнуло то ли облегчение, то линадежда. Он продолжал вкрадчиво:

— Другими словами, вас не обязывает розыск… некоторыхвещей, попавших к их нынешнему владельцу… отнюдь не связанным с политикойспособом? Ваш служебный долг заключается в другом, ваши интересы лежат в инойобласти… Я правильно понял?

Ксавье кивнул. Великосветский аферист продолжал, всё болееобретая циничную уверенность:

— В таком случае, господа, быть может, мы попытаемсядоговориться? Вас ведь не интересует блистательное открытие ещё одногоуголовного дела, одного из множества? Это не ваша сфера… Вам нужно это, —он показал на ящики. — А также, подозреваю, ещё и Гравашоль со своим…подопечным?

— Предположим, — сказал Ксавье тоном, по которомуБестужев окончательно уверился, что дело выгорит.

Однако инспектор блестяще выдерживал паузу — стоял сотрешённым лицом, хмурился, ничуть не спешил радоваться тому, что оказавшийся втруднейшей ситуации мошенник готов предать всех и вся. И это правильно,мысленно одобрил Бестужев, так и надо: пусть этот типчик неизвестностьюпомучается, пусть поймет, что это ему одолжение делают, а не он диктует условия— податливей будет… И хозяином положения себя не возомнит. Пауза затянуласьнастолько, что Рокамболь стал выказывать явные признаки нетерпения и удивления.Обведя их недоумевающим взглядом, он неуверенно произнёс:

— Повторяю, мы можем договориться…

— Мы? — Ксавье приподнял бровь с неподражаемымаристократическим презрением. — Ну какие тут могут быть договоры,милейший. Вы расскажете абсолютно всё, что нас может интересовать, а мы, так ибыть, позволим вам скрыться из страны со всем неправедно нажитым — чёрт с вами,рано или поздно, я уверен, вы всё равно сломаете себе шею… Вас что-то не устраивает?Тогда я пошлю агента за «салатницей», и продолжим разговор в другом месте, ужене на таких роскошных условиях…

Он говорил отрывисто, резко, холодно — и Рокамболь понемногусникал. Бестужев подумал, что разобьётся в лепешку, но добьётся для инспектораордена — заслужил, право слово…

— Господа! — воскликнул Рокамболь, вставая наконецна ноги и приводя своё платье в порядок. — К чему крайности? Умные лицавсегда найдут способ договориться… Вы разрешите, я выпью коньяка? Такиепереживания…

— Только быстро, — тем же неприязненным тономсказал Ксавье.

И неотступно следовал за мошенником в гостиную — что былосовершенно правильно, в доме может оказаться припрятанным оружие, будучи вбезвыходном положении, подобный субъект способен на всё…

Неизвестно, какие замыслы таились в голове у Рокамболя, нодёргаться он не стал, видя неусыпную опеку — вернулся с изящным хрустальнымграфином, рюмками, предложил, стараясь изо всех сил поддерживать светский тон:

— Не угодно ли, господа?

Они мотнули головами. Налив себе в пузатенькую рюмочкуизрядную дозу, Рокамболь совершенно по-русски опрокинул её одним глотком, егощеки порозовели, на лице заиграла слабая улыбка.

— Достаточно! — сказал Ксавье, когда хозяинпотянулся за новой порцией. — Довольно и рюмки. Итак… Похоже, любезныйвиконт, вы сыграли со старым приятелем Гравашолем скверную шутку? Не малую долюдобычи присвоили себе?

— Вот здесь не угадали, — язвительно отозвалсяРокамболь, с сожалением поглядывая на графин. — Луи позарез требовалоськамешков на сто тысяч франков, такая сумма его вполне устраивала. Кто меняупрекнёт, что я подумал и о себе? Согласитесь, нелепо было бы забирать ровностолько, сколько ему понадобилось, оставив лежать остальное… Коли уж былавозможность… Если хотите, я могу подробно рассказать, как мы планировали этодельце и кто помогал…

— Вот уж эти подробности мне совершенно ни кчему, — сказал Ксавье. — Думаю, господина майора они тоже неинтересуют. Для чего Гравашолю камни? На такую сумму? Для его делишек всегданужны в первую очередь наличные деньги. Никто даже не пытался продать камниобычными потайными путями…

— Ну разумеется, — кивнул Рокамболь. —Господин Де Шамфор, я имею кое-какие представление о жизни. Начни я продаватькамешки, очень быстро об этом через своих крапюлей узнали бы шустрики с набережнойОрфевр… Луи, кстати, тоже не собирался этого делать, ни малейших попыток непредпринимал, ни одного вопроса не задал на эту тему. У меня сложилосьвпечатление, что ему нужны были именно камушки. Простите, но я не задаваллишних вопросов — когда имеешь дело с человеком наподобие Луи, этого лучше неделать…

— Кому вы должны это передать? — вмешалсяБестужев, указывая на ящики с драгоценным аппаратом. — За ними кто-топридёт? Или их следует куда-то отвезти?

Рокамболь, загадочно ухмыляясь, уставился на Ксавье:

— Дражайший инспектор, прежде чем я начну исповедь, мнехотелось бы услышать от вас твёрдые обещания… Вы ведь понимаете, я вынуждендоверять вам на слово… Но знаю, что вы человек благородный и слово чести ненарушите. — Он оглянулся на Бестужева: — Тысяча извинений, господин майор,но вы мне совершенно незнакомы, так что я поостерегусь…

— Хорошо, — сказал Ксавье, чутьпоморщившись. — Слово чести. Если расскажете всё, можете убираться отсюдана все четыре стороны. Вот только, виконт, «Урания» отправляется из Шербура, тоесть из Франции, причём — через два дня. К тому же пароход французский, азначит, всё это время вы будете находиться в пределах нашей юрисдикции. Вы,конечно, можете изменить маршрут, чтобы оказаться вне нашей досягаемости, ноэто хлопотно и чревато непредсказуемыми последствиями…

— Ну что вы, я всё понял! — улыбаясь уже почтиспокойно, сказал Рокамболь. — Если я вас обману, вы меня настигнете исдерёте шкуру живьём… Успокойтесь, де Шамфор. Мне самому гораздо выгоднеепокинуть Францию спокойно… и, между нами говоря, не буду иметь ничего против,если Луи Гравашоль обоснуется на казённой квартире с казённым питанием. Мы сним чересчур уж разные люди, признаюсь. Меня, чёрствого циника, совершенно неволнуют все эти высокие идеи касательно вооруженной борьбы с тиранией, я ничутьне мечтаю осчастливить человечество новым, справедливым укладом жизни. Меня,откровенно признаюсь, глубоко заботит лишь собственное благосостояние… а вотстарина Луи буквально помешался на подобных идеях и потому в качествекомпаньона для делового человека совершенно не годится. Мавр сделал своё дело…Надеюсь, вы не считаете меня монстром, де Шамфор?

— Не считаю, — кратко отозвался Ксавье.

— Простите, а за господина майора вы можете поручиться?В рамках только что заключённого меж нами устного договора? Ещё раз прошупрощения, господин майор, но я вас вижу впервые, а с господином де Шамфоромзнаком достаточно давно…