Вышел Поляков, поставил на стол портфель, достал из него спецвыпуск «Севера» со статьей «Волоковецкий апокалипсис». Обвел взглядом собравшихся.

– Прочитали?

– Прочитали, – отозвались из зала.

– Как впечатление?

– Кошмар! Ужас! Куда смотрит губернатор!

– Хороший вопрос, – кивнул Поляков, – куда смотрит губернатор. Я вам скажу, куда он смотрит. Он смотрит в свой кошелек. И считает там деньги, которые он получит от Курашова.

– Все они заодно! – послышалось из зала. – Банда.

Поляков вдруг широко улыбнулся.

– А мы-то на что? Неужели мы им позволим провернуть это дело?

– А что мы можем сделать? У них вся власть, деньги, – возразили из зала.

– Я вам скажу, что мы можем сделать, – Поляков положил газету на стол, – я вам скажу, что мы можем сделать.

Его голос усилился и заполнил весь зал, отразившись от стен. Поляков замолчал, задумавшись.

– Вот смотрю я на вас. На ваши лица. Среди вас есть мои учителя. Зоя Александровна, которая выгоняла меня с урока алгебры.

– Подтверждаю, – зарделась полная женщина, сидевшая с краю, – такая ты шпана был, Олег, хотя учился хорошо.

– Мария Ивановна, которая однажды подарила мне сборник Баратынского.

– Небось, так с тех пор и не прочитал, Олег?

В зале засмеялись, а Поляков продекламировал:

В зале зааплодировали. Он продолжал:

– Нет здесь Тамары Николаевны, нашей классной. Она умерла в прошлом году. Я был на похоронах. Собралось несколько сотен человек. Это были ее ученики. Вы скажете, что это не власть? Вы скажете, это не сила?

– Олег, все так. Но им наплевать на людей, сейчас все решают деньги.

– Никогда и ничего не решали деньги. Никогда и ничего не решали власть и сила. Хотите сказать, войну 1812 года выиграли деньги? А Великую Отечественную войну? У кого было больше ресурсов? У Гитлера. Но с кем были люди? Люди были со Сталиным, и он выиграл войну.

Поляков открыл бутылку, налил полстакана минералки, сделал глоток и поставил стакан обратно на стол.

– То, что происходит сегодня в нашей области – не просто спор хозяйствующих субъектов. Это не финансовые разборки. Нет, здесь и сейчас сойдутся две системы ценностей. И я хочу, чтобы вы это понимали. Когда мы жили в Советском Союзе, многое нам не нравилось. Была цензура, зажимали церковь, дефицит, трудно было достать хорошие книги. Но кому было сильно надо – умели и цензуру обойти, и Солженицына прочитать в самиздате. Это была очень мудрая система. Информация, которая могла принести людям вред, просачивалась потихоньку, попадая только к подготовленным людям. А что получали все остальные? Пушкина, Баратынского, Льва Толстого. Получали моральный кодекс строителя коммунизма. Я недавно интереса ради взял два документа – моральный кодекс строителя коммунизма и Нагорную проповедь. Положил рядом, сравнил. Они почти совпадают. Это не случайно. Потому что коммунисты, как бы мы к ним ни относились, опирались на опыт предшествующих поколений. Нигилистов среди них не было. Потому и держалась страна. И была великая страна, которая летала в космос и поворачивала реки вспять. А потом разверзлись хляби небесные, и на нас обрушились джинсы, рок-музыка и деньги-деньги-деньги.

Деньги стали фетишем. Все ради денег, все только о деньгах. Девочка в школе мечтает вырасти и стать проституткой – чтобы зарабатывать деньги. Мальчик мечтает пойти в бандиты – тоже ради денег. Куда это годится? Куда мы пришли? Куда мы придем дальше?

Поляков похлопал рукой по газете, которая лежала на столе.

– Вот сюда мы придем. Мы придем к апокалипсису. Мы придем к голоду и войне всех против всех. Мы потеряем человеческий облик и превратимся в животных. И еще хуже – в зомби, которые питаются человеческим мясом.

– Что делать-то, Олег?

– Мы покажем всем, что мы и есть сила. Мы. Учителя. Мы покажем, что мы имеем власть над душами наших учеников. А через них – над душами их родителей. Каждый учился в школе. Каждый не откажет нам в помощи, когда мы покажем людям, где враг и кто враг. И когда скажем, что нужно сделать с этим врагом.

– Олег, ты хочешь, чтобы мы начали революцию?

– Да. Если хотите, это будет революция. Но это будет бескровная революция. Мы все изучали историю. Хотя сейчас программа изменилась, но история всегда была чередой бунтов и войн. Чередой кровопролитий. Мы устроим бескровную революцию. Бархатную. Она начнется здесь, и о ней узнает вся страна. И вся страна будет следить за новостями из Волоковецкой области. К нам будут приезжать корреспонденты со всего мира, и во всем мире новости будут начинаться с репортажей из нашей области. Люди будут задумываться о том, как они живут и ради чего они живут. Мы покажем им альтернативный путь. Мы покажем модель выживания в новых условиях. Мы покажем им способ – что можно противопоставить ворам и хапугам. Мы докажем, что правда может быть сильнее денег. Мы возьмем Курашова за горло и заставим его вернуть народу построенный народом и прихватизированный им завод. Мы отправим в отставку губернатора, который смотрит Курашову в рот и начинает день со звонка на «Волоковецкую сталь», где ему дают ценные указания о том, как управлять областью. Мы установим здесь свои порядки. Мы покажем всем, что значат наши ценности.

Бурные аплодисменты прервали его речь. Поляков достал из кармана платок, вытер пот со лба и сделал еще один глоток из стакана.

– Нам придется потрудиться в ближайшие пару месяцев. Я знаю, что у многих из вас были планы на лето. Их придется отложить. Тем более что все равно отпускные вам не выдали и не выдадут.

– Как не выдадут? – возмутился кто-то.

– Так не выдадут, – подтвердил кто-то рядом, – Курашов зажал наши денежки.

– Нам придется изыскивать резервы для того, чтобы пережить эти два месяца. Лето будет трудным, горячим. Но уверен, что вы запомните его на всю жизнь и будете потом рассказывать детям и внукам о том, как мы вместе с вами творили историю. Ну что, вы согласны пойти со мной?

– Согласны! Веди нас, Олег! – послышались нестройные выкрики.

Поляков кивнул.

– Я в вас не сомневался. Может быть, кто-то передумал? Если кто-то хочет отступить, уйти, пожалуйста, скажите об этом сейчас. Потом будет уже поздно. Если среди вас есть кто-то, кто не согласен с нами, пожалуйста, уходите.

Люди в зале закрутили головами, оглядываясь друг на друга. Но никто не встал и не вышел.

– Отлично. Мы создадим оперативный штаб, который разместится здесь. Завтра утром сюда привезут столы и раскладушки, поставят телефон. Здесь будет круглосуточное дежурство. Мы составим график. Обеспечим питание. Работы будет много, хватит всем. Нам нужно будет разбиться на группы. Я возьму на себя работу с прессой, нужно сделать так, чтобы все СМИ были на нашей стороне.