– Убери свои...

Брут схватил его за правую руку, и она вся – маленькая,мягкая и белая – исчезла в загорелом кулаке Брута.

– Заткни пасть, сынок. Если понимаешь, что тебе лучше, товоспользуйся последним шансом, чтобы прочистить уши.

Я повернул Перси, поднял на платформу и толкал до тех пор,пока он ногами не ударился о сиденье электрического стула и не сел. Егоспокойствие улетучилось вместе с апломбом. Не забывайте, что Перси был оченьмолод. И в его возрасте это качество как тонкий слой фанеры, как тень наповерхности эмалевой краски. Этот слой еще можно проткнуть. И я понял, чтосейчас Перси готов слушать.

– Я хочу, чтобы ты дал слово, – сказал я.

– Какое еще слово? – Он еще пытался усмехаться но в глазахчитался испуг. Электричество в аппаратной не было включено, но у деревянногосиденья Олд Спарки есть своя сила, и в тот момент я понял, что Перси еечувствует.

– Дай нам слово, что если мы поставим тебя распорядителемзавтра ночью, ты тут же перейдешь в Бриар Ридж и оставишь нас в покое. – Брутговорил с яростью, которой я у него раньше не слышал. – Что ты подашь заявлениео переходе на следующий же день.

– А если нет? Если я просто позвоню кое-кому и скажу, что выменя мучали, запугивали и угрожали?

– Мы можем вылететь отсюда, если твои связи так же хороши,как тебе кажется, – заявил я. – Но уж позаботимся, чтобы и твоей крови на полуосталось немало, Перси.

– Из-за мыши? Ха! Вы думаете, кого-то волнует, что янаступил на любимую мышку осужденного убийцы? За пределами этого сумасшедшегодома, да?

– Нет. Но три человека видели, как ты стоял, засунув палец взадницу, когда Буйный Билл Уортон пытался задушить Дина Стэнтона своей цепью.Это людей будет волновать, я тебе, Перси, обещаю. Об этом даже твойвысокопоставленный дядюшка-губернатор за-волнуется.

Щеки и лоб Перси покрылись красными пятнами.

– Вы думаете, они вам поверят? – спросил он, но голос его потерялзлую силу. Он ясно понимал, что кто-нибудь сможет нам поверить. А Перси нелюбил попадать в неприятности. Нарушать правила можно. Но вот чтобы тебяпоймали, – этого нельзя.

– А еще у меня есть фотографии шеи Дина, когда синяки еще несошли, – добавил Брут. Я не знал, правда это или нет, но звучало убедительно. –И знаешь, о чем говорят эти снимки? Что Уортон успел хорошо потрудиться, покаего не оттащили, хотя ты стоял там, да еще с той стороны, где Уортон тебя невидел. Тебе придется отвечать на довольно трудные вопросы, понял? А такиеслучаи накладывают на человека своего рода клеймо. И оно останется надолгопосле того, как его родственники оставят государственную службу и будут сидетьдома, попивая мятный джулеп на веранде. Запись в рабочей карточке может статьсильной и интересной штукой, ведь в карточку будут заглядывать многие в течениетвоей жизни.

Глаза Перси недоверчиво перебегали с одного на другого.Левой рукой он пригладил волосы. Он не сказал ничего, но я подумал, что мы егопочти уже сделали.

– Ну давай, и покончим с этим. Ведь ты не желаешь оставатьсяздесь дольше, чем мы этого хотим, правда?

– Я ненавижу здесь все! – выкрикнул он. – Я ненавижу, как высо мной обращаетесь, как не даете проявить себя!

Последнее было очень далеко от правды, однако я счелнесвоевременным это оспаривать.

– И еще я не люблю, когда меня запугивают, Мой папа училменя, что однажды ступив на этот путь, скорее всего кончишь тем, что потом всюжизнь позволишь людям запугивать тебя. – Его глаза, почти такие же прелестные,как руки, засверкали. – Особенно не люблю, когда меня запугивают такиегромадные обезьяны, как этот тип. – Он посмотрел на моего старого друга ифыркнул – «И ты, Брут!» – подходящая кличка.

– Ты должен кое-что понять. Перси, – сказал я. – С нашейточки зрения, это ты нас запугиваешь. Мы все время подсказываем тебе, как нужновести себя здесь, а ты продолжаешь все делать по-своему, когда же все идет нетак, прикрываешься своими связями. Типичный пример – когда ты наступил на мышьДелакруа, – Врут поймал мой взгляд и я быстро поправился. – Когда ты попыталсянаступить на мышь Делакруа. Ты все время угрожаешь, угрожаешь и угрожаешь. И вконце концов мы поступаем с тобой так же, вот и все. Но, послушай, если ты сделаешьтак, как надо, все получится и ты вый-дешь чистеньким, как молодой человек,делающий карь-еру, и благоухающим, как роза. Ну, что скажешь на это? Поступай,как взрослый. Перси. Пообещай, что уйдешь после казни Дэла.

Он обдумал наше предложение. Через пару секунд в его глазахпоявилось выражение, какое бывает у людей, когда в голову приходит хорошаямысль. Мне это не очень понравилось, потому что любая идея, хорошая для Перси,совсем не обязательно хороша для нас.

– К тому же, – добавил Брут, – подумай, как здорово будетизбавиться от этого мешка с дерьмом – Уортона.

Перси кивнул, и я позволил ему встать со стула. Он одернулформенную рубашку, заправил ее сзади, причесал волосы расческой. Потом погляделна нас.

– Ладно, я согласен. Я распоряжаюсь завтра ночью на казниДэла, а на следующий день подаю прошение о переводе в Бриар Ридж. И мы квиты.Идет?

– Идет, – согласился я. В его глазах все еще сохранялосьпрежнее выражение, но в тот момент я уже расслабился и не придал ему значения.

Он протянул руку:

– Ну что, по рукам?

Я пожал ему руку. Брут тоже.

И опять мы остались в дураках,

Следующий день был самым жарким, хотя именно в тот день изакончилась эта странная октябрьская жара. Когда я приехал на работу, на западесобиралась гроза и темные тучи понемногу закрывали небо. Они спустились квечеру, и из них стали выбиваться голубовато-белые зигзаги молний. В десятьчасов вечера над графством Трапенгус прошел ураган – погибли четыре человека,сорвало крышу с платной конюшни, а над Холодной Горой бушевали жестокие грозы идули сильные порывистые ветры. Позже мне стало казаться, что сами небесапротестовали против ужасной смерти Эдуара Делакруа.

Сначала все шло нормально. Дэл провел спокойный день в своейкамере, иногда играя с Мистером Джинглзом, но чаще просто лежа на койке илаская его. Уортон пару раз пытался затеять скандал: то он орал Дэлу что-то промышьбургеры, которые будут готовить после того, как старина Пьер станцуеттустеп в ад, но маленький французик не отвечал, и Уортон, полагавший, что этоего самая остроумная шутка, сдался.

В четверть одиннадцатого пришел брат Шустер и привел нас ввосторг сообщением, что собирается читать Дэлу молитву «Отче наш» нафранцузском. Это было похоже на хорошее предзнаменование. Но мы, конечно же,ошибались.