– Зачем? Что вы задумали?

– Смыться, дорогая моя, пока есть возможность.

– Куда?

– Куда угодно.

– Но почему?

– Подумайте, девочка моя. Я не знаю здешних законов. Танжер– странное место, не находящееся под юрисдикцией какой-либо одной страны. Но язнаю, что произойдет, если я отправлюсь вместе со всеми вами в Гибралтар.Первым делом меня там арестуют.

Хилари с тревогой посмотрела на него. Обрадованная спасениемиз организации, она забыла о неприятностях Тома Беттертона.

– Вы имеете в виду разглашение государственной тайны? Но вамот этого не убежать. Куда вы можете отправиться?

– Я уже сказал – куда угодно.

– Разве в наши дни это возможно? У вас будет множествотрудностей – в том числе с деньгами.

Он коротко усмехнулся:

– С деньгами все в порядке. Они хранятся там, где я смогу ихполучить под другим именем.

– Значит, вы взяли с собой деньги?

– Конечно, взял.

– Но вас выследят.

– Это будет нелегко. Поймите, Олив, мое описание, которымони располагают, не соответствует моей теперешней внешности. Поэтому я такнастаивал на пластической операции. С самого начала я планировал убраться изАнглии, положить деньги в надежное место и изменить внешность, обеспечив себебезопасность до конца дней.

– Вы не правы, – сказала Хилари. – Куда лучше вернуться ипонести наказание. В конце концов, сейчас не военное время. Вас приговорят ккороткому сроку заключения. Что хорошего, если за вами будут охотиться всю вашужизнь?

Беттертон покачал головой:

– Вы не понимаете самого главного… Ладно, пошли. Нельзятерять время.

– Но как вы собираетесь выбраться из Танжера?

– Как-нибудь. Не беспокойтесь.

Хилари поднялась и медленно зашагала по террасе рядом сБеттертоном. Она испытывала странное ощущение. Ее обязательства по отношению кДжессопу и покойной Олив Беттертон были выполнены. Больше ей нечего былоделать. Она и Том Беттертон прожили несколько недель в непосредственнойблизости, но остались чужими – между ними не возникло даже дружеских отношений.

Они дошли до конца террасы. Маленькая боковая дверь в стеневыходила на узкую извилистую дорогу, ведущую вниз с холма к порту.

– Выскользну через эту дверь, – сказал Беттертон. – За наминикто не наблюдает. Пока.

– Желаю удачи, – медленно произнесла Хилари.

Она следила за тем, как Беттертон подошел к двери и повернулручку. Когда дверь открылась, он внезапно шагнул назад. В проеме стояли троемужчин. Двое вошли на террасу и направились к Беттертону.

– Томас Беттертон, – заговорил один из них, – у меня имеетсяордер на ваш арест. Вы будете находиться в заключении здесь, пока не закончитсяоформление вашей выдачи.

Беттертон резко повернулся, но второй мужчина преградил емудорогу. Тогда он повернулся назад и рассмеялся.

– Все в порядке, если не считать того, что я не ТомасБеттертон.

Третий мужчина – Энди Питерс – шагнул на террасу иприсоединился к двум другим.

– Не выйдет, – сказал он. – Томас Беттертон – вы.

– Вы так считаете, потому что последний месяц прожили тамже, где я, и слышали, как все именовали меня Томасом Беттертоном. Но дело втом, что я не Беттертон. Я познакомился с ним в Париже и занял его место.Спросите эту леди, если вы не верите мне. Она приехала ко мне, притворяясь моейженой, и я принял ее за таковую, верно?

Хилари кивнула.

– Не будучи Томасом Беттертоном, я, естественно, не знал,как выглядит его жена, и поверил этой женщине. Впоследствии я придумалобъяснение, которое ее удовлетворило. Но это правда.

– Так вот почему вы притворились, будто узнали меня! –воскликнула Хилари. – Но ведь потом вы велели мне продолжать игру!

Беттертон снова рассмеялся.

– Я не Беттертон, – уверенно заявил он. – Посмотрите налюбую фотографию Беттертона, и вы убедитесь, что я говорю правду.

Энди Питерс шагнул вперед. Голос его совсем не походил наголос Питерса, который так хорошо знала Хилари. Теперь он звучал спокойно инеумолимо:

– Я видел фотографии Беттертона и согласен, что вы на них непохожи. Но тем не менее вы Томас Беттертон, и я это докажу.

Питерс внезапно схватил Беттертона и сорвал с него пиджак.

– Если вы Томас Беттертон, у вас должен быть шрам в формебуквы Z на сгибе правой руки.

Он разорвал рукав рубашки Беттертона и потянул его за руку.

– Вот! – торжествующе воскликнул Питерс, указывая на шрам. –В США есть два лаборанта, которые это подтвердят. Я знаю о шраме, потому чтоЭльза рассказала мне в письме, как вы поранили руку.

– Эльза? – Беттертон уставился на него. Его сотрясаланервная дрожь. – При чем тут Эльза?

– Спросите лучше, в чем вас обвиняют!

– Вам предъявлено обвинение в убийстве первой степени, –снова заговорил полицейский чиновник. – В убийстве вашей жены, Эльзы Беттертон.

– Поверьте, Олив, я очень сожалею. Ради вас я дал ему шанс –предупредил вас, что для него безопаснее оставаться в организации. Но я объехалполсвета, чтобы добраться до него и заставить его заплатить за то, что онсделал с Эльзой.

– Я ничего не понимаю! Кто вы такой?

– Мне казалось, вы знаете. Я Борис Андрей Павлов-Глидр,кузен Эльзы. Меня послали из Польши в Америку завершить образование вуниверситете. В Европе складывалась такая ситуация, что мой дядя счел для менялучшим принять американское гражданство. Я взял имя Эндрю Питерс. Когданачалась война, я вернулся в Европу и стал участником Сопротивления. Мнеудалось переправить дядю и Эльзу из Польши в Америку. Эльза… я уже рассказывалвам о ней. Она была одним из самых блестящих ученых нашего времени. Это Эльзаоткрыла ZE-расщепление. Беттертон был молодым канадцем, который помогалМаннхейму в его экспериментах. Он знал свое дело – но не более того. Беттертонстал ухаживать за Эльзой и женился на ней, чтобы быть в курсе ее научнойдеятельности. Когда ее эксперименты близились к завершению и Беттертон понялвсю важность ZE-pacщепления, он отравил свою жену.