В этом случае Австрия получила бы Силезию, а остальное разделили бы между собой Саксония и Вестфалия.

Если, как утверждалось, Меттерних действительно домогался Силезии, то теперь представлялась для этого возможность гораздо более привлекательная, чем год назад. Однако министр отказался от нее в интересах солидарности государств Центральной Европы. «Нам не нужно, чтобы Рейнский союз простирался от Рейна до Немана, – говорил он в ответ. – Австрия не может сражаться за сохранение Рейнского союза». Переговоры с Нарбонном проходили 7 апреля. Через несколько дней то же самое говорил в Париже специальный представитель Австрии князь Шварценберг, который сдал командование австрийским «вспомогательным корпусом». Он присовокупил к своим словам разъяснение мотивов, которыми руководствовалась Австрия. «Мы не собираемся, – озвучивал он инструкции Меттерниха, – восстанавливать прежний порядок вещей в Германии, потому что ни имперская корона, ни конституционная верховная власть под другой вывеской не гарантируют наш контроль над этой территорией». После этого все осталось как прежде, кроме одного: Меттерних, создавая видимость, что призыв Наполеона об участии в войне выходит за рамки условий франко-австрийского договора о союзе, объявил союз недействительным, а Австрию стороной, вольной самостоятельно принимать решения.

Меттерних, заняв позицию вооруженного нейтралитета, теперь прикидывал, как повести себя среди соперничающих сторон. Союзники стремились устранить французское влияние в Германии, не поступаясь своими планами в отношении Польши и Саксонии. Франция хотела разрушить сложившийся в Калише союз, но только для того, чтобы расширить пространство Рейнского союза до русской границы. Пришло время добиваться созыва мирной конференции, на которой соперники заявили бы о своих позициях в отношении Центральной Европы. Ведь двусторонние переговоры вели не к миру, но к политическому торгу вокруг участия Австрии в войне. На конференции могли быть достигнуты взаимные уступки, и роль Австрии как посредника стала бы весьма значительной. Свести на такой конференции две стороны вместе и явиться на ней в сопровождении максимально возможного числа сторонников из государств Центральной Европы – вот ближайшая цель, которая занимала теперь Меттерниха.

С продвижением союзных армий и расширением зоны боевых действий в Германии потребность в нормализации отношений Австрии с государствами Рейнского союза становилась все настоятельнее. 26 марта, через день после издания обращения Кутузова, прусский генерал Гебхард Блюхер вторгся в Саксонию. Осудив короля как марионетку Бонапарта и призвав население королевства к поддержке союзников, Блюхер выразил уверенность, что Фридрих Август никого не обманет, выдавая себя за сторонника союзников. В результате король бежал в Австрию, где нашел гораздо больше сочувствия и комфорта. 20 апреля в Праге он получил от Меттерниха текст договора, по которому Австрия обещала Саксонии полную поддержку в ее борьбе против аннексии или протектората Пруссии. Пражский договор ставил главной практической целью сведение на нет деятельности союзной администрации в Саксонии. Временная администрация, получавшая указания от Центрального административного совета Штейна, теперь согласовывала свои действия с союзными директивами, а те, в свою очередь, должны были получить одобрение отсутствовавшего в Саксонии короля. То, что союзные лидеры пренебрегли советом Штейна руководствоваться в Саксонии правом победителей и, следовательно, соблазном обкорнать королевство в пользу Пруссии, лишь свидетельствовало очень убедительно об отсутствии революционного содержания в обращении Кутузова. Что более важно, нерешительность союзников в действиях показывала всем, насколько эффективным могло быть покровительство Австрии.

Бавария, становой хребет Рейнского союза, тоже испытывала дрожь в связи с приближением союзных армий, а также давлением Пруссии, стремившейся выжать из сотрудничества с Россией максимум выгоды. В отличие от Саксонии, Бавария не подлежала аннексии, но у нее были свои уязвимые места в переговорных позициях из-за присоединения к ней прежде франконских провинций. Они включали многочисленные аннексированные владения, а также бывшие прусские территории Ансбах и Байрес. Патриотические чувства их населения были ориентированы больше на север, чем на следование профанированной традиции обожания «старой Баварии». Более того, королю Максимилиану Иосифу так же, как Меттерниху в Австрии, прибавляло трудностей наличие патриотической Германской партии во главе с наследным принцем Людвигом, которая на эмоциональном уровне демонстрировала преданность Баварии союзникам столь усердно, что у короля не оставалось козырей для политического торга.

5 апреля последовал удар. Прусский посол в Мюнхене официально предупредил короля, что его страна оккупирует франконские провинции, если Бавария немедленно не переориентируется на союзников. Баварский король и Монтгелас нашли поддержку там же, где и король Саксонии, – в Австрии. Когда Шварценберг по пути в Париж сделал остановку в Мюнхене, он привез с собой не требования, но просьбы, суть которых составляли трезвый расчет и умеренность. Меттерних просил лишь о том, чтобы Бавария не уступала домогательствам Наполеона о повышении налогов, не ввязывалась в войны и поддерживала миротворческие усилия Австрии. Послания аналогичного содержания он направил в Штутгарт и Карлсруэ, столицы других южногерманских курфюршеств. 25 апреля Бавария заявила о своем нейтралитете, а в начале мая приготовилась вступить в союз с Австрией.

До сих пор программа Меттерниха реализовывалась успешно. Два ведущих государства Рейнского союза больше не находились во власти Бонапарта. В то же время у них было больше оснований, чем у Австрии, стремиться к провалу русско-прусских планов. Между тем положение Австрии упрочивалось. В апреле Меттерних, Штадион и Балдаччи объединились в редком проявлении согласия с целью преодоления возражений министра финансов графа Валлиса и проведения в жизнь решения о новой эмиссии банкнотов, покрываемых в последующие 12 лет доходами от земельного налога. В то же время кайзер приказал сформировать 64-тысячный корпус войск в Богемии и довел к концу месяца численность вооруженных сил монархии до 160 тысяч человек.

Между тем Меттерних вновь обратил внимание на Пруссию. Одной из двух главных целей мирной конференции должно было стать аннулирование договора в Калише, если не по букве, то по духу. После достижения этого и освобождения Пруссии от обязательств перед Россией с северным королевством можно было вести дела как с потенциальным участником блока центральноевропейских стран. «Чем больше и обширнее будет Пруссия, тем больше будет наше удовлетворение, – довольно откровенно высказался Меттерних в беседе с баварским послом в Вене ближе к середине апреля. – Мы не можем допустить, чтобы Пруссия стала жертвой силы, способной поглотить ее. Сохранение Пруссии является для Австрии политической необходимостью». И опять же министра иностранных дел Австрии тревожила не столько сама политическая философия народного движения, сколько то, что она была чревата зависимостью от России.

Однако даже с таким реалистом, как Харденберг, Меттерних находил мало взаимопонимания. Ведь опасность союза с Россией могла обнаружиться лишь в будущем, между тем выгоды от него извлекались уже теперь, и весьма конкретные выгоды: благодаря альянсу Пруссия вела себя с Австрией на равных, и, как равный, Харденберг