сказал Мрак мечтательно. – Ладно, если тебе трудно…

Мананнан сказал сердито:

– Умеешь торговаться!.. На базарах рыбу продавал?.. Хорошо, попробую. Не обещаю, но подержу, сколько смогу.

– Ты сможешь, – сказал Мрак. – Вон какой здоровый!.. А плечи, как у орла. И взгляд…

Он повернул коня, что уже начал приветливо обнюхиваться с кобылой Мананнана.

Ветер снова заревел в ушах, он едва успел сбросить скорость, когда показались городские врата, пролетел под аркой, ухитрившись никого не стоптать, стену вокруг дворцового сада просто перемахнул, вызвав испуганные и восхищенные возгласы группы артан.

Навстречу выбежал Хугилай, халат разорван, на лбу запеклась кровь, подбородок со свежей ссадиной, в руке меч, чего Мрак меньше всего ожидал увидеть.

– Ваше Величество, – крикнул он надсадно задыхающимся голосом, – дворец захвачен!.. Я едва вырвался!

Мрак повернул коня в сторону возвышающегося за верхушками деревьев дворца.

– Кто?

– Славы! – крикнул Хугилай. – Напали внезапно!

– Даже для тебя? – спросил Мрак.

И, не дожидаясь ответа, послал коня напрямик через сад, топча кусты и роскошные клумбы.

Их тцар уже убит, мелькнула мысль, они что, совсем ошалели?.. Или еще не знают?..

Из терема выбежал с мечом в руке Манмурт, крикнул издали:

– Хрюндю я запер!

– Спасибо, – ответил Мрак. – Окажи услугу, возьми коня и отведи…

– Хугилай сможет, – прервал Манмурт. – Ваше Величество, у меня были лучшие наставники в воинском деле.

– Лады, – ответил Мрак. – Прикрывай мне спину. Славы мастера бить сзади.

На крыльце главного здания трое убитых куявских стражей, Мрак бегом поднялся по ступенькам, дверь в главный зал распахнута, изнутри слышны крики и лязг оружия.

Двое куявских воинов прижаты к стене, отбиваются, но, когда Мрак вбежал в зал, один сполз на пол, оставляя кровавую полосу на стене, а второй рухнул под ударами огромных шипастых дубин из дерева, что крепче сырого железа.

Ярость полыхнула с такой мощью, что он сам ощутил, как раскаляется, словно слиток кованого металла.

– Бей! – заорал он.

Его секира описала полукруг, быстрый и смертоносный, и трое славов выронили дубины, кто с разрубленной головой, кто с распоротой грудью, взлетела на воздух отсеченная рука с зажатой в кулаке рукоятью дубины.

Все развернулись к нему, Мрак остановился, славы огромные и массивные, но он все равно чувствовал себя медведем в стаде баранов, что хоть и бодаются, но лесного зверя не перебодают.

Манмурт хорошо защищал со спины, но один все же проскользнул и с такой силой обрушил дубину на затылок Мрака, что у того даже голова качнулась.

Он в бешенстве оглянулся.

– Гад, ты чего?

Тот глупо вытаращил глаза, Мрак влупил ему кулаком свободной руки сверху по темени. Хрустнуло перезрелым кавуном, Мрак тут же развернулся, по загривку врезали чем-то острым довольно больно, он взревел и пошел крушить, как рассвирепевший медведь напавших почему-то овец.

Манмурт шел сзади, его легкий меч, острый как бритва, рассекал головы и плечи так же легко, как переспелую репу.

Посекли почти всех, а когда остался только один могучий звероподобный здоровяк с дубиной размером с ногу мужика, Мрак замахнулся секирой, но меч Манмурта вошел в толстую шкуру на плечах слава быстро и словно без усилий.

Глава 12

В зал из сада вбежал запыхавшийся Хугилай, меч в его руке выглядит как-то нелепо, словно стряпуха вместо сковородки ухватила боевое копье.

– Ваше Величество! – вскрикнул он в изумлении. – Вы их всех… побили?

Мрак буркнул с неудовольствием:

– Я тцар или не тцар?.. Имею право!.. Хотя вообще-то Манмурт побил больше. Шагу не сделает, чтоб кого-то не обидеть, а с виду цаца. Пойдемте отседова. Как бы там Хрюндю не напугали.

Хугилай сказал успокаивающе:

– С нею Кузя. Этот злодей запер их обеих.

Манмурт сказал с достоинством:

– Дети. Даже не заметили, что заперты. Играют, зато в безопасности.

На выходе из зала Мрака чуть не сбила с ног Мелигерда, в доспехах, запыхавшаяся и с растрепанными волосами. Он охнул, в правой зазубренный меч, на левом обрывок ремня от утерянного щита, панцирь посечен, шлем со следами ударов.

– Ты чего ввязалась? – сказал он со злостью.

Она перевела дух, грудь часто вздымается, сказала хриплым после боевых воплей голосом:

– Там у пруда на Светлану напали! Я со своими людьми помогла ей отбиться! Теперь там в порядке, к ней сбегаются ее воины… Мрак, ты мне жизнь спас! Как я могла не примчаться?

– Это наша обязанность, – отрезал он сварливо. – А тебе неча, это мужская привилегия!

– Я за тебя жизнь отдам, – сказала она просто. – Ты – Мрак!.. Ты здесь все закончил?

– Да. А там?

– Тоже все, – ответила она. – Но там по мелочи.

Светлана бегом промчалась к дворцу, за нею едва поспевали Гатило с мечом в руках, Билык в полных доспехах, когда только и успел облачиться, словно знал нечто, и два десятка воинов дворцовой стражи.

Едва распахнув входную дверь, Светлана вскрикнула от ужаса. Кровь течет даже через порог, весь зал завален трупами, двадцать-тридцать человек в звериных шкурах и с дубинами в руках убиты свирепо и жестоко, кто-то рубил их с безжалостной яростью, рассекая тела почти пополам.

Секира Мрака, подсказало сердце. Он всегда так за нее дрался. И сейчас пришел в нужный час. И ушел, не дожидаясь благодарности.

– Ваше Величество, – сказал Гатило, – нужно проверить, как там наверху.

Билык прислушался, сказал с облегчением:

– Там тихо.

– Это хорошо, – начал Гатило и осекся.

Сердце Светланы замерло, сверху по ступенькам медленно стекает кровь. Выстеленная к празднику кумачовая дорожка уже промокла, но кровь течет и по всей ширине ступеней.

Билык молча ринулся по лестнице наверх, под его весом из-под тяжелых сапог брызнула быстро застывающая кровь.

За ним бросились воины, Светлана ухватилась за сердце и побежала следом.

Трупы славов начали попадаться на пороге входа в зал второго поверха, как и несколько убитых слуг куявов.

Билык устремился на третий, последний, где супруг Светланы Золотоволосой любил в уединении на балконе складывать чарующие песни.

Светлана видела, как вбежали за Билыком, но почему-то остановились, а там, заслышав ее шаги, поспешно расступились, давая дорогу.

Она прошла быстро, моментально схватывая все взглядом, оценивая, взвешивая и выстраивая следующие шаги. Несмотря на все, мозг работает ясно и четко, лихорадочная спешка только ускоряет, но не мешает. Обучил еще отец, объясняя, как должна действовать в опасных и критических ситуациях.

В зале лужи крови, убитые с оружием в руках распростерты от входа и по всему залу. Славов не меньше дюжины, но куявских воинов больше, а у выхода на балкон, прислонившись к стене… сидит Иваш, бессильно вытянув ноги.

Одежда в крови, на голове две раны, в руке меч со сломанным лезвием. Она торопливо подбежала, на лице ни кровинки, не шелохнулся, только с трудом поднял на нее страдальческий и вместе с тем полный любви взгляд.

– Они не прошли, – прошептал он.

Она с болью увидела на его теле с десяток колотых и рубленых ран. Кровь все еще сочится, сражался отчаянно, все-таки мужчина остается мужчиной, даже если обожает складывать песни, а не драться.

– Иваш, – вскрикнула она, – сейчас приведут лекаря!.. Не умирай!

Он прошептал едва слышно:

– Я уже слышу зов… Очень люблю тебя, Светлана…

Глаза его потускнели, а губы замерли, оставив рот полуоткрытым. Он выглядел чистым и беззащитным, сердце ее защемило, но внезапно ярко, как молния в ночи, мелькнула ослепляющая мысль: теперь я свободна для Мрака!.. Нехорошо такое думать сейчас, неправильно, Иваш распростерт в крови, она обязана горевать… хотя бы сделать вид, что горюет, потому что к стыду своему чувствует, что настоящей горечи и потери все же нет, хотя и есть, но не такая уж, как в его песнях, когда сердце рвется, а из-за потери суженого надо либо топиться, либо умереть на месте от смертной горечи.

Да, ощущение такое, будто гору с плеч сбросила. Пока несла, не чувствовала, а сейчас и горе и… странное облегчение.

– Прости, Иваш, – произнесла она с раскаянием, – я очень любила тебя… И вышла за тебя, несмотря ни на что.

Гатило сказал надсадным от только что закончившегося боя голосом:

– Ваше Величество, вы за него не вышли, а взяли в мужья. Но теперь не время предаваться скорби. Славы попробовали взять Куявию малой кровью, а Вантит, как я сегодня узнал, выслал на захват армию, какую свет не видывал.

Она тяжело вздохнула.

– Да, горевать и оплакивать некогда. В здании славы еще остались?

– Отступают, – ответил он, – а вот с их покоями сложно. Там еще идет бой. Славы захватили воинские бараки.

– Там наши?

– Говорят, подоспел Ролдерт со своими людьми. Не знаю, на чьей он стороне!

Один из стражей крикнул радостно: