Я молчал некоторое время, переваривая услышанное. Неужели ядействительно настолько плохо знаю свою Светку? Я мог бы подумать о ней чтоугодно, но мне никогда не пришло бы в голову видеть ее в роли милосердногоангела. Ведь жизнь рядом с наркоманом требует не только безоглядной любви (наэто-то как раз моя девочка вполне способна), но и невероятного терпения, инемыслимой выдержки и умения держать себя в руках, и силы духа, и твердости короче,всего того, чего, как мне казалось, у Попугайчика никогда не было.

- Ты мне все рассказал? - спросил я, придя в себя послепервого шока. - Или есть еще что-то, что узнали твои знакомые милиционеры, но очем ты умолчал?

- Это не милиционеры узнали, а мой Володька, -усмехнулся Борис. Милиционеры в такие тонкости не вдаются. Приводы, отсидки,криминальные связи, ну еще адрес по прописке и, если очень повезет, местатусовки - вот тот максимум, на который они способны. Поэтому я тебе и сказал,чтобы ты не зависал на разговорах насчет наследства, это все прошло на уровнетрепа, и я не могу тебе сказать, насколько серьезны их намерения. Но простоимей в виду, что мыслишки такие у них бродят, ведь на пустом месте разговоры нерождаются. Всегда сначала мысль, а потом уже слово, так нас с тобой в школеучили.

- Да как же не зависать, если в меня стреляли! -взорвался я. Они не просто болтают, они уже от разговоров перешли к действиям,а ты меня успокаиваешь.

- А что, ты точно выяснил, что в тебя стреляли? - ироническиосведомился мой друг. - Насколько я помню, ты говорил, что все это оставалосьна уровне ощущений. Что могло с тех пор измениться?

Я постарался взять себя в руки, не злиться на Борьку,реакция которого на им же собранные сведения казалась мне неоправданнолегкомысленной, и начал рассказывать. Про материалы для книги о коррупции средимилицейских чиновников. Про некоего генерала Маслова, который давал мнеинформацию и которого убили при весьма подозрительных обстоятельствах вскорепосле того, как я попал в аварию. Про подаренный мне кем-то коньяк и про смертьФомича и Миши-грузчика. Про то, что за мной кто-то следит. Про то, что кто-тозаходит в мое отсутствие ко мне в комнату и роется в бумагах и вещах. Прохорошо проинструктированную и подосланную кем-то Елену. Борис слушал, неперебивая, но ироничная улыбка так и не сошла с его лица.

- У тебя, Дюхон, каша, мед, дерьмо и пчелы в однойпосуде, резюмировал он, когда я трагическим тоном закончил свое повествование.Недоказанный выстрел, недоказанный коньяк, недоказанная слежка. Единственное,что ты можешь утверждать точно, так это то, что кто-то трогал твои бумаги.Будем исходить из того, что тут ты не ошибся, хотя и мог бы. Но я тебе верю.Допустим, бумаги действительно трогали и смотрели. Что дальше?

- А коньяк? Почему ты считаешь его недоказанным?

- Потому что не доказано, что он был отравлен. Ондействительно мог быть ядовитым фальсификатом, не более того.

- Да что ты говоришь, кто это мне будет паленый коньякдарить! возмутился я.

- А вот это уже домыслы, - Борька развел руками. - Этоты сам придумал. Коньяк был, не спорю, и твой Фомич его хлебнул и преставился,тоже не спорю. А что было в этом коньяке - никем не установлено.

- Ну хорошо, а слежка?

- Ты заметил приоткрытую дверь и слышал шаги. Ты видел,кто это был? Ты говорил с этим человеком? Ты спрашивал его, почему онподсматривает, как ты занимаешься на тренажерах? Нет. Не видел, не говорил, неспрашивал. Как же ты можешь утверждать, что это делал некто, имеющий злойумысел? А может, это поклонница, фанатка какая-нибудь? Или простолюбопытствующий элемент из числа лечащихся. Или медсестра, опасаясь за твоездоровье, решила потихоньку проверить, как ты себя чувствуешь, неперегружаешься ли. Дюхон, научись наконец различать реальность и вымысел. Японимаю, ты писатель, ты живешь в одной реальности, а создаешь другую, и обенастолько глубоки и всеобъемлющи, что ты не всегда можешь их разделить. Но втвои годы уже пора бы научиться чувствовать грань. А то ты впадаешь изкрайности в крайность, то у тебя все - вымысел и полет фантазии, а то начинаешьво все верить и кругом видеть происки врагов.

- А Елена? Елена-то - не вымысел, она живая, из крови иплоти, она есть. Если хочешь, могу тебя с ней познакомить, чтобы ты убедился,что она мне не мерещится.

Борька расхохотался, даже слезы выступили на глазах.

- Ну ты даешь, Дюхон! Далась тебе эта Елена! Неужели тыдумаешь, что группа безмозглых наркоманов способна подослать к тебе такуюженщину? Да откуда у них столько денег, чтобы оплачивать ее пребывание здесь? Иоткуда такие тонкие знания о твоем характере и вкусах? Выбрось ты это изголовы. Раз в жизни тебе попалась стоящая баба, которая тебя не раздражает иразделяет твои мысли и убеждения, так хватайся за нее двумя руками и неотпускай, вот что я тебе скажу. Она же влюблена в тебя, это даже мне понятно. Аты какие-то дурацкие подозрения вокруг нее строишь. Опомнись, парень!

Но я продолжал упорствовать. Ни о какой влюбленности и речибыть не могло. И о полном родстве душ тоже, в это я вообще не верил, дажетеоретически. Елена проинструктирована и подослана, в этом нет никакихсомнений. Если не Гариком и его корешами, то милиционерами.

- Тут есть о чем подумать, - неожиданно согласилсяБорька. История с книгой - это серьезно. Хотя убийство твоего знакомогогенерала - тоже еще не повод для паники, ты же достоверно не знаешь, кто егоубил, настоящие бандиты или нанятые. Если хочешь, я могу попробовать навестисправки о твоей Елене. Ничего не гарантирую, но попытаться могу. Хочешь?

- Хочу, - твердо ответил я. - Должна же хоть в чем-тобыть ясность.

- Вот это правильно, - одобрительно хмыкнул Викулов.

- И еще... - я запнулся, не будучи уверенным в том, чтомысль, пришедшая мне в голову, является толковой. Но у страха, как говорится,глаза велики, и я уже готов был подозревать всех и во всем. - Ты не мог бынавести справки еще об одном человеке?

- Кто таков?

- Психоаналитик, который сейчас со мной занимается.

- А что с ним не так?

- Не знаю. Вроде бы все нормально. Очень приятный мужики специалист толковый. Но я подумал, что если им нужно под меня кого-топодставить, то это может быть либо женщина, либо врач, с которым я буду вестидолгие и откровенные разговоры.

- Мудро, - снова согласился Борька, уже во второй разза сегодняшний разговор, что было по меркам нашего общения просто неслыханным.Дело говоришь. А откуда, кстати, этот доктор взялся? Кто его рекомендовал?

- Его привела мой литагент. Я просил ее найтиспециалиста, который гарантированно будет держать язык за зубами насчет моейамнезии. Вернее...

Я собрался было сказать, что это на самом деле не обычнаяпосттравматическая амнезия, а диссоциативная, и объяснить Борьке разницу, ноостановился. Что я ему скажу? Что в моей жизни произошли события, которые я, повсей вероятности, не хочу помнить, потому что они для меня мучительны. И чтоуслышу в ответ? Обычное Борькино насмешливо-пренебрежительное суждение о том,что я - сладкая карамелька, прячусь от всего неприятного, избегаю конфликтов,потому что трус и слабак. Слышать этого я не хотел. Поэтому умолк, не закончивфразу.