- Да.

- Кто?

- Тебя интересует имя или статус?

- Статус, разумеется. Зачем мне имя?

- Лечащий врач моей дочери. Она онколог, но среди еезнакомых есть самые разные специалисты.

- Ты говорила, для чего тебе нужен психоаналитик?

- Корин, ты меня за кого держишь? - Муся сдержанноулыбнулась. - Я не вчера родилась. А откуда, собственно говоря, все этивопросы?

- Хотел убедиться, что Бегемота мне не подставили, -буркнул я.

- Кого-кого?

- Бегемота. Михаила Викторовича. - Муся звонкорасхохоталась.

- Ты прав, он действительно похож!

- Похож - не похож, а больше я с ним заниматься небуду, - отрезал я.

- Почему? Он тебе не нравится? Он кажется тебенедостаточно квалифицированным? - в голосе Муси появилась озабоченность.Кажется, она даже огорчилась, словно плохо выполнила работу и ее за этоотругали. - Но ты же не получил того, чего хотел. Ты ведь так и не вспомнилничего. Может, не стоит бросать дело на полпути?

- Это не обсуждается. Я ему не верю. Я теперь никому неверю. И в целях безопасности хочу, чтобы Бегемот исчез из моей жизни с твердымубеждением, что я ничего не вспомнил. И пусть рассказывает об этом на каждомуглу, в том числе и тем, кто его подставил сначала тебе, а потом мне.

- Корин! Ну что ты такое говоришь? Ну кто егоподставлял? Это был совершенно случайный выбор. Ладно, я не стану с тобойспорить, ты - хозяин, тебе и музыку заказывать. Я позвоню Михаилу Викторовичу искажу, что его услуги больше не нужны.

- И расплатись с ним.

- Конечно, - еще несколько слов бисерным узоромукрасили страницу органайзера. - Что еще?

- Позвони моей дочери, вот ее телефон, - я протянулМусе заранее приготовленный листок, вырванный из блокнота.

- Что ей сказать?

- Встреться с ней и передай десять тысяч долларов.Сними с моего счета в банке. Доверенность же еще не кончилась?

- Нет, с доверенностью все в порядке. Я должна ейчто-то объяснить?

- Скажи, что это те деньги, которые я ей обещал. Я ихдействительно обещал, ты знаешь. И еще скажи, что я очень испугался послеаварии, понял, что человек не просто смертен, а, как говорил Булгаков, смертенвнезапно, поэтому составил завещание, и по этому завещанию она не получитничего, кроме тысячи долларов ежегодно ко дню рождения.

- Завещание? - Муся отложила в сторону ручку и стревогой взглянула на меня. - Ты действительно его составил?

- Да нет же, - усмехнулся я. - О чем ты говоришь? Развея смог бы это сделать без твоей помощи? Справки из банка о состоянии моихфинансов, оценка недвижимости, нотариус и все такое - этим пришлось бызаниматься тебе. Но я хочу, чтобы Светка думала, что ей ничего не достанется.Если она будет доставать тебя вопросами, скажи, что деньги я даю только потому,что обещал, а вообще спонсировать лечение наркоманов я не нанимался. Я своиденьги не на дороге нашел, а зарабатываю трудом, собственными нервами и силами.

- Почему ты сам не скажешь ей все это?

- Моральных сил нет. Как сказать собственному ребенку,что лишаешь его наследства? Тем более что на самом-то деле я вовсе не собираюсьэтого делать, Светка получит все, что ей причитается. Но сейчас мне нужно,чтобы ее придурок-наркоман от нее отстал. А заодно и от меня, если это именноон и его дружки пытаются приблизить сладостный момент открытия наследства. Кактолько они поймут, что десять тысяч - это все и больше им не обломится никопейки, Гарик ее бросит.

- Хорошо, я поняла. Еще что-нибудь?

- Еще я хочу, чтобы ты нашла место, где я смогуотсидеться. Не дома, не на даче и не здесь. Мне нужно место, где я смогуспокойно писать и о котором никто, кроме тебя, Лины и мамы, знать не будет.Чтобы там не было никаких врачей и никаких вообще людей, которые смогут меняузнать.

- Надолго?

- До конца лета. Нет, - тут же поправился я, - до концасентября. В октябре у нас с тобой начинаются сплошные поездки, а до тех пор яхочу, чтобы меня никто не нашел и чтобы все утихло. Сделаешь?

- Корин, - Муся тяжело вздохнула, - нет такой вещи, которуюя не сделала бы для тебя. Но если ты все сказал, то можно я теперь скажунесколько слов?

- Я тебя слушаю.

- Тебе нет смысла скрываться. Более того, это идетвразрез со всем твоим замыслом. Зачем скрываться человеку, который ничего непомнит, не знает и не подозревает? Пока ты на виду, пока ведешь прежний образжизни, ты тем самым подтверждаешь то, что собираешься втюхать журналистам. Еслиже ты дашь интервью и исчезнешь, только дурак не сообразит, что за всем этимстоит и что это означает. Не делай глупостей, Андрей, не подставляй сам себя.

А ведь она, пожалуй, права... Наверное, сказывается разницав круге чтения. Я не поклонник детективов, а Муся их прочла великое множество.Во всяком случае, я не мог с ней не согласиться.

- Хорошо, а что, по-твоему, я должен делать?

- Давай для начала выясним, а чего бы ты сам хотел? -ответила Муся вопросом на вопрос.

Это было абсолютно в ее стиле. Какую бы проблему я перед нейни ставил, она всегда просила меня сформулировать, чего бы я сам хотел, а потомуже искала и предлагала варианты решений.

Итак, чего бы я хотел? Вернуться домой? Не уверен. Мысль овынужденной близости с Линой вызывала у меня не самые приятные чувства. Если бывсе могло оставаться как раньше, то меня это вполне устроило бы. Но ведь так, какраньше, уже, судя по всему, не получится, Лина будет настаивать на регулярномсексе, а мне его совсем не хочется. И обижать ее не хочется. И себя насиловать- тоже. Слава богу, она так занята своим бизнесом, что приезжает только раз внеделю, но для меня сейчас и это много. Моя жена - прекрасная женщина, но развея виноват, что больше не хочу ее? Я бы с радостью вернулся домой, если бы онакуда-нибудь уехала на пару месяцев. Мы с Женькой отлично управились бы вдвоем,и матушка помогла бы. Правда, через два месяца проблема снова встала бы во всейостроте, но к тому времени я бы что-нибудь придумал, или оно само рассосалосьбы...

Итак, домой я пока не хочу. Остаться здесь? Отличная мысль,только вот Мимоза Прекрасная меня напрягает. Избавиться бы от нее - вот было бынеплохо. Хотя нет гарантий, что мне не подставят кого-нибудь еще. Но я впредьбуду осторожнее и не стану столь неосмотрительно завязывать тесные знакомства.Таким образом, мне нужно место, где нет Мимозы и где я могу по-прежнемуприкидываться больным, дабы оправдать свое невозвращение домой. Во дожил, а?!Здоровый сорокашестилетний мужик, богатый, знаменитый - и не может жить у себядома из страха перед постелью, которую надо будет делить с законной женой.