Вот и объясни ей, что он не волк-одиночка, а марионетка,которую дергают за невероятно длинные, невидимые миру нити...

Он оцепенел от жгучей неловкости и бессильной злостинепонятно на кого.

За спиной громко кашлянул Лаврик, ухитрившийся, оказывается,просочиться в кухню, и они отодвинулись друг от друга.

Чертов особист, ухмыляясь как ни в чем не бывало, протягивалей красочный журнал и авторучку:

– Мисс Стентон, не черкнете ли?

Кимберли чисто машинальным движением взяла у него то идругое, вывела замысловатый красивый росчерк поперек белой обложки, вернула, неглядя, вновь уставилась на Мазура с немой мольбой.

– Извините, я тут кое-что слышал краем уха... – сказалЛаврик, бесцеремонно торча рядом. – Вы громко говорили... Джонни, а ведьэто идея! В самом деле, для нас нет особой разницы, где жить? Я бы натвоем месте пошел навстречу девушке... У нас и карабин на «Черепахе»валяется...

Ее лицо вспыхнуло нешуточной надеждой:

– Джонни...

Лаврик, оказавшись у нее за спиной, подавал Мазурувыразительные, утвердительные жесты.

– Так и сделаем, – сказал Мазур.

Она просияла.

– Кстати, о безопасности... – сказал Лаврик. –Мисс Кимберли, а почему бы вам не отправиться с нами на «Черепахе»? Будете поднадежным присмотром, мы ребята решительные и сможем надавать по роже любомуколумбийскому террористу... Джонни вас приглашает, он просто не осмеливалсяпредложить... Он у нас застенчивый, несмотря на бурную биографию ловца удачи.

– В самом деле, Ким... – неловко сказал Мазур.

– Мы как раз собираемся в море, – сказал Лаврик. –Если твердо хотите с нами, переоденьтесь быстренько – джинсы какие-нибудь,куртку... Времени мало.

Кимберли, уже успокоившаяся, громко чмокнула Мазура в щеку ивыбежала, крикнув, что она мигом.

– Интересная штука – жизнь, – меланхолично сказалЛаврик. – Разрешил я, но чмокают-то тебя... – он посмотрел наукрашенный красивым автографом «Плейбой». – И ведь никто мне дома неповерит, что она сама расписалась... А впрочем, и не увидит никто, так что ихвастаться не придется... Что ты на меня смотришь столь задумчиво, прямо-такифилософски?

– Да вот думаю, благодетель, в ножки тебе поклониться илилитра будет достаточно...

– Литра будет достаточно, – кивнул Лаврик. – Какойиз меня благодетель, я просто-напросто стараюсь выжать из ситуации максимумудобств...

– Это я уже понял, – сказал Мазур. – Сроду незамечал за тобой альтруизма и сентиментальности...

– Этот домик на холме во многих отношениях предпочтительнеенашей хибары – незаметно не подкрадешься, под окном не примостишься сподслушкой... – Лаврик жестко улыбнулся. – И если эта милаякомпания с «Русалки» все же, прости, подстава, то лучше обитать с ней бок обок, в ее же собственном логове... Не смотри на меня так. Ты мальчик взрослый,прекрасно знаешь, какие бывают коллизии... А?

– Знаю, – сказал Мазур, глядя в сторону.

Лаврик ухмыльнулся:

– А все же умеешь ты устраиваться, черт тебя побери! Длятебя единственного будет совмещение приятного с полезным... – он смахнулулыбку с лица, как паутину со стены. – Но ты уж, пожалуйста, расшибись влепешку...

– Спасибо, что напомнил, – сказал Мазур сердито. –А я совсем уж было собрался плюнуть на все и залечь на солнышке с бутылем пива,а то и в ближайшем посольстве убежища просить...

– Извини. На нервах все...

– У меня тоже нервы, – сказал Мазур почтибесстрастно. – В конце-то концов, я тут старшой, и мне при неудаче достанетсядаже поболее, чем тебе...

– Ну, девка! – с восхищением воскликнул Лаврик. –Это и есть твой трофей?

– Ага, – сказал Мазур.

Кимберли вприпрыжку неслась вниз по тропинке, уже в джинсахи непромокаемой куртке поверх футболки. В руке она держала револьвер Аугусто,совершенно буднично, за ствол, размахивая им, словно дамской сумочкой.Очевидно, решила, что Мазуру он непременно пригодится.

– Черт, – сказал Лаврик. – А ведь это уже не прием– паломничество какое-то...

В распахнутую дверь Мазур тоже теперь видел, что к их домикупочти бегом направляются соседи по столику во «Флибустьерской гавани», партнерыпо покеру – лорд Шелтон и Дюфре. Англичанин запыхался и выглядел чертовскиозабоченным, лягушатник сохранял обычную свою унылую невозмутимость, но тожепоспешал.

А за их спинами, на узкой не мощеной улочке, Мазур вдругувидел всю свою армию в полном составе – и Пешего-Лешего, и Крошку Пашу, иМозговитого, и Викинга. Все четверо были нагружены казенным имуществом –аквалангами и сопутствующим снаряжением.

Ничего не понимая, Мазур вышел на крыльцо. Заслонил спинойКим от лорда с Дюфре, побыстрее отобрал револьвер и спрятал его с глаз долой вовнутренний карман ее курточки, чтобы не светить оружие при случайных людях –сам-то он до сих пор щеголял в плавках.

Лорд Шелтон закричал еще издали:

– Джонни, вы что, ничего не знаете?

– О чем? – пожал плечами Мазур.

– Включите радио! У вас есть радио?

– Был где-то транзистор...

– Так-так-так... – тихо, с недобрым лицом сказалЛаврик, оборачиваясь к морю.

Мазур повернул голову. Вторая очередь, автоматная,отдаленная, прозвучала еще четче первой, и почти сразу же в той стороне сгулким звоном разорвалась граната.

На чердаке было невероятно пыльно и грязно – его-то никто ине подумал прибрать. Ломаная мебель, какие-то коробки и ящики, непонятныепредметы вовсе уж причудливых очертаний – все это за многие десятилетияпокрылось слоем пыли в три пальца и оказалось заплетено густой паутиной здешнихпауков: а они, между прочим, мало того, что чертовски трудолюбивые, так еще иразмером чуть ли не с грецкий орех, так что паутина получилась соответствующая.Из инструктажа, касавшегося многих мельчайших деталей того быта, посредикоторого пришлось на сей раз трудиться, Мазур твердо помнил, что пауки тут неядовитые.

И все равно, приятного мало – пока он сидел у чердачноговысокого окна на расчищенном от пыли и паучьих сетей пятачке, членистоногиеаборигены, в жизни не пуганые человеком и потому плохо себе представлявшие, чтоэто за ходячая гора, разгуливали вокруг с полной непринужденностью, карабкалисьна туфли и штанины. Мазур терпел, временами смахивая наиболее наглых. Во времясвоих странствий он встречал живность и омерзительнее, и опаснее. Брезгливостьему в профессиональных целях давным-давно отшибли напрочь. Возникни такаянужда, он в момент набрал бы пару пригоршней пауков и, приготовив должнымобразом, сожрал бы к чертовой матери без всякого восторга, но и без позывов крвоте. Всякое приходилось жрать, когда нормальной пищи нормальных людей не былона десяток верст в округе...