Мазуру в жизни пришлось немало общаться с подобнымифронтами, и впечатления он вынес самые похабные. Даже в тех случаях, когда егоработа в том и заключалась, чтобы не размазывать долбанных революционеров постенке, а наоборот, всерьез им в чем-то помогать, вроде незабвенной истории сзолотым грузовиком...

Он встрепенулся, перевел бинокль на полсантиметра левее.Ага! В большом иллюминаторе неспешно прошел человек с обвязанной темным платкомпо самые глаза физиономией, с коротким автоматом, и указательный палец правойруки Мазура чисто машинально свело мгновенной судорогой, словно он плавно нажална спусковой крючок.

Будь у него в руках снайперка, этот тип уже валялся бы саккуратненькой дыркой над правым ухом. Расстояние не столь уж велико, хорошаяснайперка, немецкая или итальянская, умелые руки, острый глаз – и все кончилосьбы для того типа хреново... Зубы свело от злого бессилия – на тех уродов, насвое бездействие, на неожиданную задержку, которая неизвестно сколькопродлится. И самое паршивое – погода прекрасная, ныряй с рассвета и до заката!

За спиной отчаянно заскрипела крышка люка, медленноподнялась, распугивая пауков, подняв клубы сухой пыли. Мазур спокойноповернулся в ту сторону.

На чердак, отряхиваясь, поднялся Лаврик. Подошел к Мазуру,забрал бинокль и долго смотрел на море.

– С-суки, – сказал он, не оборачиваясь. – Твари.Нашли время, нашли место революции устраивать...

Мазур молчал, стоя рядом и глядя на теплоход невооруженнымглазом. Ему давно уже пришло в голову, что этой ночью он, сам того не ведая,спас Кимберли от серьезных жизненных неприятностей. Теперь, после собственныхнаблюдений, после визита фэбээровцев, после захвата теплохода у него уже неоставалось сомнений, что эта гоп-компания, Аугусто с дружками, нагрянулаисключительно затем, чтобы прихватить в заложники и восходящую кинозвездочку.Пущей огласки и эффекта ради. Она, конечно, не Мерилин Монро, но там, натеплоходе, ручаться можно, народец поголовно и вовсе никому неизвестный,обычные обыватели, плотва... А Мазур им дело сорвал. Устраивать перестрелку дляних было определенно преждевременно. Услышав о затесавшихся среди гостейчастных сыщиках числом не менее полудюжины, Аугусто решил не испытывать судьбуи предпочел синицу в руках...

Рядышком стояли, как два голубка, подумал Мазур сбезграничным сожалением. Шею ему мог свернуть в три секунды. Кто бы знал!

– Президент, конечно, задействует САС, – сказал Лаврик,не отрываясь от бинокля. – Пока долетят из Альбиона...

– Знаешь, еще не факт, что – из Альбиона, – сказалМазур. – Двадцать второй полк САС сейчас в Колумбии. Тренирует тамошнийспецназ против «кокаиновых баронов». Я перед самым отъездом смотрел сводку.

– Да? А я не успел... Все равно. Из Колумбии дорога тоже неблизкая. Пока прилетят, пока изучат обстановку, и так далее...

– Да уж, хреново, – сказал Мазур с чувством. –Снайперку бы, а... Только что какой-то урод с трещоткой маячил противиллюминатора секунд десять...

– Ага. А они начнут шлепать заложников, если что...

– Я знаю, – сказал Мазур. – Чисто теоретическифантазирую, чтобы хоть чем-то башку занять... А вообще-то... Хорошенькоестечение обстоятельств, тебе не кажется? Англичане припрутся еще неизвестнокогда… Но в том-то и пикантность ситуации, что на бережку мы...

Лаврик обернулся. Сказал без всякого выражения:

– И как ты себе это представляешь?

– А что тут представлять, – сказал Мазур рассудительно. –Задачка как раз для нас. Ночной порою, с аквалангами, можно даже с минимумомимеющегося в наличии оружия... черт, да можно вообще без оружия! Мы с этимисмогли бы качественно почирикать, вовсе оружия не применяя или пользуясь тем,что в темпе отберем...

– Снова теоретические фантазии?

– Ага, – сказал Мазур. – Но, между прочим, неимеющие к утопиям никакого отношения. Мы как-никак делали индивидуумов ипокруче, чем эти долбанные фронтовички...

– А кто даст санкцию? – усмехнулся Лаврик. – Илихочешь сказать, что возьмешься провернуть такое предприятие без санкции, пособственному наполеоновскому разумению?

Мазур мгновенно поскучнел.

– Ну что ты, – сказал он уныло. – Что я, махновец?Разумеется, только с санкции далекой отчизны... Но план, согласись, вполнереальный и, что характерно, с огромными шансами...

– А что потом?

– Потом мы тихо смываемся тем же путем, как и положеноуважающим себя ихтиандрам, – сказал Мазур. – Освобожденный экипажрадостно ведет судно в гавань, неистовствуют репортеры, чешет в затылкеначальник полиции, так и не дознавшийся, кто были те скромные герои...

– Я смотрю, ты всерьез все продумал?

– Два часа тут торчу, – сказал Мазур. – Все равноделать нечего. Чисто машинально начинаешь прокачивать варианты. Благо делонасквозь знакомое. Ты сам, помнится, в чем-то подобном принимал участие иухитрился особенно не напортачить...

Лаврик смотрел на него с загадочной, непонятной улыбочкой.Вернул бинокль, сказал задушевно:

– Вот смотрю я на тебя и думаю – почему ты до сих пор неадмирал?

– Рановато, – сказал Мазур.

– Пожалуй... Но голова у тебя работает. В нужном, знаешь ли,направлении...

Очень примечательная у него была ухмылочка. Знакомая попрошлым каруселям. Многозначительная. С радостной надеждой Мазурпридвинулся вплотную и сказал:

– Колись, боец незримого фронта...

– А что тут колоться? – пожал плечами Лаврик. – Уменя, да будет тебе известно, санкция есть...

– Иди ты!

– Серьезно, – сказал Лаврик так, что Мазур моментальноему поверил. – Ты ведь не считаешь, что самый умный на свете? В такойситуации многие думают синхронно... Короче, санкция есть. Как только на воду иэтот многострадальный кораблик опустится ночная тьма, мы имеем полное право...да что там, мы просто обязаны решительно пресечь хулиганство на борту.Поскольку это самый простой и надежный способ обеспечить себе условия длянормальной работы. Есть свои нюансы, но о них можно потом... Это уже не сутьважно. Главное, санкция есть.

Мазур ему поверил моментально – не тот это был человек,чтобы пускаться на авантюру. Несгибаемый службист Самарин.

– Ага, – сказал он. – И ты это провернул за двапоследних часа?

– Умеем работать, когда припрет, – скромно потупилсяЛаврик.

– Это, знаешь ли, наталкивает... – сказал Мазур,рассуждая вслух. – У тебя, ясен пень, нет и не может быть радиостанции. Тыбы не смог сам... У тебя, конечно же, есть в городе кто-то, как раз ирасполагающий немалыми возможностями... Это азбука. Тоже мне, головоломка...

– Ты уж себе думай, что хочешь... – сказал Лаврик,отводя взгляд. – Пошли?