– Лаврик!

– Ну?

– У них под пиджаками, у всех трех, было что-то посерьезнееи габаритнее пистолей, – сказал Мазур. – То ли обрезы, то ли, чтогораздо вероятнее, короткие автоматы. И ошибиться я никак не мог... Что зачертовня? Если они вслед за Аугусто приперлись на прием с трещотками подмышкой, значит, затевалось что-то серьезное... – он торжествующе выбросилруку. – И я им это сорвал!

– Каким образом?

– А, таких деталей ты не слышал, ты их и не могслышать... – сказал Мазур. – Понимаешь, я не хотел скандала смордобоем... и брякнул этому типу, что я, понимаешь ли, частный детектив изШтатов. Что среди публики – полдюжины моих ребят.

– А подоплека?

– А подоплека в том, что всех нас нанял ревнивый любовникмисс Кимберли, миллионер-самодур. Сечешь? Очень может быть, они попросту нерискнули затевать то, за чем пришли – коли уж среди гостей полдюжинынеизвестных им в лицо шпионов, вполне возможно, вооруженных... Только что это –ограбление? Или нечто похуже? ФБР отирается тут же, эти типы, сдается мне, и всамом деле из ФБР... Ей же может и в самом деле грозить какая-то опасность...

– Охолонись, – сказал Лаврик бесстрастно. –Во-первых, ты не рыцарь с лифчиком прекрасной Дамы на копье, а офицер назадании, не забыл? А во-вторых, можешь успокоиться. Они не вернутся.

– Кто они?

– Откуда я знаю? – пожал плечами Лаврик. –Остынь... Такая вот ситуация – я не знаю, кто они конкретно, но совершенноточно могу тебе сказать, что больше они не вернутся. Достаточно тебе? Нефыркай, не фыркай. Я тебя когда-нибудь обманывал? Было дело, недоговаривал,играл втемную... Но вот случалось, чтобы я тебя обманывал?

– Нет, – вынужден был признать Мазур.

– Вот то-то. Успокойся и не переживай за девочку. Они невернутся, зуб даю.

Мазур пытливо посмотрел на него и мысленно махнул рукой.Если Лаврик хотел о чем-то умолчать, этого из него и клещами не вытянешь,бесполезно подкатываться. Оставалось поверить на слово, хоть и давалось этонелегко...

– Вот за что я тебя люблю, – сказал Лаврик, – такэто за то, что ты без особых усилий ухитряешься на каждом задании завестикакую-нибудь романтическую интрижку, да притом обставишь все так, что дома и непридерутся – все закономерно вытекает из развития событий... Завидно даже... Аесли серьезно – работать сегодня сможешь?

– Вполне, – сказал Мазур.

– Серьезно?

– Мы ж не пацаны... – поморщился Мазур.

– Вот и прекрасно. Тут пришло донесеньице... Над акваторией,примыкающей к Сент-Клементу, появился американский «Орион» и старательно утюжитнебо, зараза... Соображаешь? Сент-Клемент от Парагуа не так уж и далеко.Похоже, янкесы начинают в поиске сдвигаться западнее – в сторону реальногоместа. На Сент-Клемент у них, по предварительным прикидкам, уйдет от трех дочетырех дней, потом они пойдут западнее... то есть к Парагуа. «Орион» со своейаппаратурой способен засечь нашу игрушку в два счета...

– Понятно... – сказал Мазур, и у него из головымоментально вылетело все постороннее.

– А посему Родина требует ударного труда... Полундра! –тихо прошипел Лаврик, бросив взгляд в окно. – К нам твой приятель зачем-топрется...

Мазур, уже успевший снять свой великосветский наряд допоследней детали и аккуратно развесить его на стуле, посмотрел туда. Билли Бат,узревши его, радостно замахал рукой и рысцой направился к входной двери. Водной руке у него был солидный коричневый портфель с огромной золотоймонограммой, – истины ради необходимо уточнить, что инициалы мистера Батас монограммой решительно не совпадали – в другой – коричневый бумажныйпакет. Издали нетрудно было определить, что у Билли наблюдались некоторыесложности с координацией – но никак нельзя было сказать, что он назюзюкался.Скорее, следуя неведомым ему классикам, как начал с позавчерашнего утра, так посию пору как-то не получалось остановиться. Усугубил уже утречком совершеннопо-российски.

Он ворвался в кухню энергично и неотвратимо, как стихийноебедствие – коим в некотором роде для занятых людей и являлся.

– Здорово, Билли, – сказал Мазур, стоя в одних плавкахи звонко шлепая себя по потному животу. – Это ничего, что я без смокинга?Если у тебя есть голубые наклонности, то я на себя чего-нибудь накину, чтобы небудить дьявола...

– Поди ты! – оскорбился Билли, без приглашения плюхаясьна единственный свободный стул. – Баты голубыми никогда не были, онивсегда были...

– Невезучими, – охотно подсказал Лаврик.

– Не без этого, парень, не без этого, – согласилсяБилли, плюхая пакет на стол и привычно освобождая от бумаги бутылкувиски. – У вас посуда найдется?

Лаврик с каменным выражением лица выставил один-единственныйстакан.

– Э, а вы? Я угощаю!

– Не пойдет, – решительно отрезал Мазур. – Намсегодня под воду, а спиртное с таким времяпровождением категорически несочетается.

К его некоторому удивлению, Билли не протестовал и ненавязывал угощения. Вскоре удивление Мазура еще более усилилось – Билли впредоставленный стакан налил себе всего-то на палец, что с его обычнымиухватками категорически не вязалось. Должно быть, Лаврику пришло в голову то жесамое, и он заботливо поинтересовался:

– Билли, ты, часом, не заболел?

– Я к вам по серьезному делу, – сказал Билли, едвапригубив содержимое.

– Вот этому я верю, – сказал Мазур. – Билли Бат,который не пьет, может это увлекательное занятие оставить только ради дела...Вот кстати, Билли, что за «джимены» к вам только что завалились?

– Какие еще «джимены»? Куда?

– К вам. Только что. В особняк. Два типа из той вон машины.

– Понятия не имею, – пожал плечами Билли, не удостоивсинюю машину и взглядом. – Я вообще-то не из дома... я прямо из города,откровенно-то говоря...

Подойдя к нему сзади, Лаврик склонился, бесцеремонно обнюхал– шумно и старательно. Выпрямившись, заключил:

– «Ла Индита». «Индианочка». Старая добрая «Флибустьерскаягавань», а? Только Линда и Бекки обливаются «Индианочкой», остальные ее нелюбят...

– Тебе б в шпионы податься, – проворчал Билли, неособенно, впрочем, смущенный. – А что? Главное – знать свои пределы,я парень простой и разеваю рот только на то, что мне по полету... Джонни, уменя к тебе серьезное предложение, – он недвусмысленно покосился наЛаврика.

– Ты на моего Майка не зыркай, – сказал Мазурбезмятежно. – Он полноправный компаньон, усек? И потом, Майк у нас как разпо части юриспруденции и прочих хитростей...

– А, какая разница? Я тебе все равно буду предлагатьсовершенно чистое дело...