Как и следовало ожидать, они так и не вышли за пределыСтарого города. Дорога поднималась в гору, где улиц как таковых уже почти чтоне было – только стояли там и сям, далеко разбросанные, без всякого порядка иномеров уединенные домики, то новые и роскошные чьи-то виллы, то кирпичныеособнячки испанской постройки, то самые настоящие лачуги? Как-то все этоуживалось вместе – извечные пасагуанские контрасты, местный колорит...

– Да вот, кстати, о нюансах, – сказал Лаврик. –Самое время... Короче, есть серьезные нюансы. У нас с тобой – не толькосанкция на штурм, но и категорический приказ, как именно это обставить. Есликратко, но исчерпывающе – решительно запрещено не только гасить клиентов, но икалечить. Максимум, что мы себе можем позволить – квалифицированный мордобойбез повреждения костей и внутренних органов...

– Мать твою, – сказал Мазур. – У начальствачто, неопохмеленное состояние?

– А это не начальство, – сказал Лаврик, глядя всторону. – Ты, родной, не забывай, что наше начальство – еще не пуп земли.У нас, если ты запамятовал, во главе всего стоит руководящая и направляющаясила... В общем, гасить нельзя. Нельзя ломать кости и отбивать печенки. Болеетого, когда мы возьмем коробку, мы должны приложить все силы, чтобы доставитьэтих уродов на берег в безопасном месте и отпустить к чертовой матери... Тех, вдомике, куда мы идем, это тем более касается. Категорически...

Мазур не задал ему ни единого вопроса. Все было ясно и так.Он достаточно пожил на свете и много лет прослужил отнюдь не по интендантскомуведомству. У подобного идиотского с точки зрения профессионала приказа былоодно-единственное объяснение: этот долбанный фронт крепко-накрепко повязан соСтарой площадью, о чем не должна знать ни одна посторонняя душа. Международныйотдел ЦК КПСС, яснее ясного. Контора, дирижирующая по всему свету такими вотфронтовиками. Доводилось уже прикасаться к иным из этих симфоний...

– Вот такие у нас будут развлечения, – сказалЛаврик. – Вместо серьезной работы...

Мазур промолчал – поскольку все давно решено без него, и егомнение тут ничего не значило. Про себя он, конечно, сказал, что думал, нодалеко не все, так, в общих чертах и самых смачных выражениях.

Героям Богомолова было все же легче, у них оказалось гораздобольше возможностей. «Даже если вас будут убивать, стрелять только поконечностям» – им даже печенку отшибать запрещено, не говоря уж о костях,гуманизм невероятного накала...

Смуглый человек выдвинулся им навстречу из-за раскидистого,пышного куста – их тут множество росло меж пальмами. Шагавший впереди Лаврикотреагировал абсолютно спокойно, а раз так, то и Мазур не стал дергаться,шагнул в чащобу вслед за Лавриком, переменившимся во мгновенье ока. Он двигалсятеперь бесшумно и без единого лишнего движения, как хищный зверь, не задевая ниединой веточки.

Незнакомец остановился, показал себе под ноги. Там,полускрытый широкими листьями, лежал на земле человек, связанный тонкой белойверевкой – надежно и красиво, смело, можно сказать. Упаковка была устроена стем изяществом, что моментально выдает профессионала.

Мазур присмотрелся – ничем не примечательная рожа, лихиеусики, добротно закрепленный кляп. Пленник был в полном сознании и, сразувидно, в крайне дурном расположении духа, как всякий на его месте.

Незнакомец, показав указательным пальцем в сторону,несколькими скупыми жестами обрисовал ситуацию. Ага, сказал себе Мазур, тут игадать нечего – судя по жестам, насквозь знакомым, этот смуглый обучался своемуделу в том же заведении, что и некогда Мазур. Быть может, премудростиспецназовской пантомимы они усваивали у одного и того же инструктора...

Переводя на нормальную человеческую речь, незнакомецдокладывал, что в доме еще двое, а трое своих обложили означенное строение сразных точек. Самого дома Мазур пока что не видел, но, как явствовало изжестов, он был одноэтажным.

Не прошло и полминуты, как Мазур в этом убедилсясобственными глазами. Пройдя по кустарнику метров пятьдесят, они увиделивпереди белое строение с плоской крышей, не лачугу, но и без выкрутасов, однаконе приют респектабельного человека.

Ага! Слева показалась бесшумно перемещавшаяся фигура, асправа – целых две. Мазур их заметил только потому, что приучен был вмигвысмотреть объект, надежно замаскировавшийся среди подобного ландшафта. На душестало чуточку спокойнее – по крайней мере, в сподвижники им дали ребятнадежных, а ведь иногда такой хлам подсовывают, Мозговитого хотя бы взять,чтобы далеко не ходить...

Последовал быстрый немой разговор – обмен теми жевыразительными жестами, моментально распределивший роли и установившийдиспозицию. Все вместе они с разных сторон двинулись к дому, бесшумно, какпризраки, с пустыми руками, что вовсе не делало их менее опасными...

Он был уже так близко, что без труда расслышал несколькотихих фраз на испанском. Не понял ни слова, но один из голосов был женским.Чтобы это определить, не нужно быть лингвистом. А второй, никаких сомнений,принадлежал его приятелю Аугусто, с которым они расстались так тепло.

Согнувшись в три погибели, одной молниеносной перебежкойпереместился под широким окном. Выпрямился, прижался к стене так, чтобы увидетьпроисходящее внутри, а самому остаться незамеченным. В небольшой комнате,обставленной по-спартански, спиной к окну сидел милый друг Аугусто, приложив куху портативную рацию размером с видеокассету. Послушал, произнес несколькослов, щелкнул тумблером и отложил на стол, справа от себя, рядом с внушительнымчерным револьвером. Слева показалась темноволосая молодая женщина, что-тоспокойно спросила, и Аугусто столь же спокойно ответил. «Непринужденная рабочаяатмосфера, – подумал Мазур зло. – Мозговой центр, мать вашу...»

Пора. Дождавшись, когда бравая революционерка выйдет вдругую комнату, он отделился от стены, развернулся на девяносто градусов, ещераз молниеносно воспроизвел предстоящий бросок и, оттолкнувшись левой, головойвперед влетел в распахнутое окно, словно супермен из мультфильма. Надежносцапал Аугусто сзади и опрокинул вместе со стулом, без церемоний использовавсеньора Флореса как мягкую подстилку, чтобы не ушибиться об пол, дощатый итвердый.

В соседней комнате вспыхнула и тут же утихла негромкаявозня, дверь распахнулась, показалась согнувшаяся в три погибели женщина. Рукау нее была закручена за спину по всем правилам, и Лаврик ускорения ради безмалейшего джентльменства поддавал ей коленом пониже талии.

Тогда и Мазур встал, рывком поднял пленника, развернул лицомк себе и в целях морального подавления от души врезал по ушам – и адски больно,и не нарушает приказа далеких инстанций... Внутрь, через дверь и окно ужеворвались остальные трое – ага, четвертого оставили на стреме... Не тратяслов, Мазур кивнул им на свою добычу. Каковая с поразительной быстротой былатут же упакована, связана той же веревкой по рукам и ногам. Аугусто еще шипел иохал от боли, не успев в полной мере осознать происходящего, но уже былполностью готов к употреблению, как и его боевая подруга, бесцеремонноброшенная в угол, где над ней грозно возвышался один из незнакомцев, готовыйвмиг принять меры, если начнет орать.