- Света, вы уходите от ответа на мой вопрос: кто мог быть Алиным возлюбленным и отцом ее ребенка?

- Да я как раз сейчас и ломаю над этим голову! Возможно, конечно, что это кто-то со стороны, не связанный с больницей, о чьем существовании мы просто не знали.

Мне это кажется почти невероятным: Александра была малоконтактным человеком, и знакомых у нее в Москве не было - только родственники. Конечно, она могла познакомиться с кем-то в автобусе или метро… Но Саша очень стеснялась своей хромоты и вряд ли бы пошла на это. Значит, речь идет о ком-то, связанном со стационаром. Скорее всего, она могла влюбиться в своего пациента - мне кажется, это было бы ближе ее натуре. Но пациентов-мужчин у нас всегда мало, и я не могу вспомнить никого, кем бы она могла заинтересоваться… Я помню, был у нее такой молодой больной - Саша Быков…

- Бывший десантник? - уточнила я.

Светлана посмотрела на меня удивленно:

- Наверное. Он все время ходил в камуфляже, а тогда это было не принято, не то что сейчас. Он был влюблен в доктора Белову, но - скорее не как в женщину, а как в богиню-вершительницу судеб… Знаете, как студенты первого курса влюбляются в преподавательниц, которые в два раза их старше. Он часто приходил к нам в стрессовое, чинил замки и проводку, подарил Саше хороший чайник. По-моему, он советовался с ней по любому поводу - верил, что его доктор любую беду руками разведет. Но ваша сестра никогда не смогла бы в него влюбиться.

Быков был примитивной личностью, этакий Иванушка-дурачок. И работал он, по-моему, грузчиком на заводе. Если он прочел в жизни больше одной книжки, то только благодаря Саше.

- Нет, это не вариант, - согласилась с ней я.

- А Кирилл Воронцов? - не выдержал Эрик.

Светлана наморщила свой идеально гладкий лоб, припоминая:

- А, вы говорите об этом шизофренике, который зарезал свою любовницу? Вряд ли. Мне он казался абсолютно непривлекательным. Холодный - знаете, как античная скульптура. Мраморным Аполлоном можно восхищаться, но влюбиться в него невозможно, пигмалионизм - это извращение. Впрочем, о вкусах не спорят. Я допускаю, что Саше он мог нравиться.

- Значит, все-таки Кирилл был шизофреником? - снова вступила я.

- Не знаю, - Света выразительно пожала плечами. - Для него было бы лучше, если бы ему поставили такой диагноз. Мне кажется, что спецпсихушка - это все-таки лучше, чем тюрьма. Из нее выходят. А в тюрьме такие, как Кирилл, выживают редко…

- А вы часто видели его в стационаре? Приходил он к Александре той осенью?

- Знаете, я рада была бы вам помочь, но не могу припомнить, когда я его встречала в последний раз. Наверное, я просто не приспособлена для медицинской карьеры - меня мало интересовали пациенты, особенно выписанные. Бизнесмен из меня получился лучше, чем психолог.

- Но ведь они с Александрой дружили…

- Да, я видела их вместе. Как-то я зашла в маленькую ординаторскую, когда они пили там чай - кажется, это было перед самым моим отпуском. Но я ничего не почувствовала - а я всегда чувствую, когда между мужчиной и женщиной что-то происходит. Впрочем, их роман мог вступить в бурную полосу, когда меня уже не было на работе.

- А вы знаете что-нибудь о его дальнейшей судьбе?

Не успела Светлана снова пожать плечами (по-моему, это был ее любимый жест), как вмешался Володя:

- Я знаю. Воронцов был арестован в 1988 году и чуть ли не год провел в Институте имени Сербского. Случай был очень сложный и интересный - так его охарактеризовал мой приятель. Врачи склонялись к тому, что у него всего лишь психопатия, но сомневались в диагнозе. В конце концов именно психологи доказали, что он болен. Кажется, правильный диагноз они поставили при помощи теста Роршаха - в его пятнах Воронцов увидел такие кровавые и причудливо-мрачные образы, которые нормальному человеку никогда в голову не придут. Суд признал его невменяемым, и он был отправлен на спецлечение. Узнать, где он сейчас - уже дело Эрика.

- Вот видите, как хорошо сработали мои коллеги! - обрадовалась Света. - Я в нем чувствовала эмоциональную холодность - значит, уже тогда эта сторона его личности начала деградировать…

Кстати, тот же мой однокашник рассказывал мне, что если проследить жизненную историю таких психически нестабильных - не будем пока говорить больных - типов, как Кирилл, совершивших убийство, то нередко выясняется, что в прошлом они встречались с девушками, которые потом внезапно исчезали и числятся пропавшими без веста. Конечно, с тех пор пролетело немало лет, и доказать уже ничего невозможно. Он в подробностях поведал мне о двух таких случаях.

Света выразительно посмотрела на часы, и я тут же поспешила вмешаться:

- Это мы обсудим позже - мы не можем до бесконечности задерживать Светлану. Прежде чем мы расстанемся, ответьте мне, ради Бога: мог быть любовником Саши кто-нибудь из сотрудников?

- Мог, конечно, - ответила та, поправляя рукав. - Ровно в 16.30 у ворот больницы меня будет ждать машина, но минут пятнадцать у нас еще есть. Извините, но я приехала в Москву всего на десять дней, и время у меня расписано буквально по секундам. Так вот, ни для кого не секрет, что служебные романы в больничных стенах - самая обычная ведь на свете. Особенно часто они завязываются во время ночных дежурств, - она говорила, обращаясь к Эрику, как будто объясняя постороннему то, что совершенно очевидно для ее коллег. - Чаще всего такие отношения несерьезны и не выходят за больничную ограду. В них больше секса, чем любви.

В подтверждение слов Светланы я могу привести небольшой отрывок из дневника моей сестры.

«11 марта (1986). Вернулась домой после суточного дежурства, и даже бабка Варя не может перебить мне настроение: я все еще хохочу! Вчера ночью меня вызвали в три часа в приемный покой: привезли пьяного, выпавшего в окно второго этажа. Он относительно легко отделался - у него не оказалось переломов и сильных ушибов, так что травматолог сказал, что это не по его части. Алкаш мало чего соображал и скверно ругался, но психоза у него не было; однако выпустить его на волю, не обработав глубокую рану на плече - он сильно порезался стеклом - было нельзя. В приемном проходила практику выпускница медучилища Лена; ее и послали за дежурным хирургом в 1-ю хирургию в седьмой (дальний) корпус, после того как убедились, что телефон там не отвечает. Минут через пятнадцать она возвратилась и объявила, что в отделении всюду погашен свет, и ни врача, ни дежурной сестры она не обнаружила. Мне не улыбалось караулить пьяного до утра - как назло, санитаров опять не было - и я снова послала ее на поиски с наказом: «Разыщи и приведи». Скоро юная Леночка вернулась и с триумфом громогласно объявила:

- Я их нашла! Они были в запертой ординаторской. Врач сказал, что придет, как только кончит!

Бедная девочка! Нескоро она забудет свое первое дежурство!»

Возможно, Александра во время одного из дежурств близко познакомилась с кем-то из больничных врачей, но мне об этом ничего неизвестно.