И, распрощавшись с нами, она повернулась и вышла - четким, почти чеканным шагом, по-иному она ходить просто не умела, мускулистые икры играли под ее отливающими перламутром колготками, и это, как ни странно, было красиво; во всяком случае, мои мужчины смотрели ей вслед, полностью забыв на мгновение о моем существовании, и я возревновала.

- Какая женщина, - восхищенно произнес Эрик, но Володя добавил:

- Если только она женщина, а не робот в женском обличье, - и я тут же прониклась к нему симпатией.

- Только не представляю себе, - заговорил детектив уже своим обычным тоном, - как она может помнить во всех подробностях то, что происходило десять лет назад. Когда свидетели отличаются такой превосходной памятью, это подозрительно.

Мы с Володей посмотрели на него с сожалением, потом Володя высказал вслух то, о чем мы с ним синхронно подумали:

- Эрик, ты действительно не имеешь представления о том, что такое наша профессиональная память. Наверное, ты уже имел случай убедиться, какая великолепная память у Лиды. Я же, например, помню практически всех своих больных, начиная с третьего курса. Мы можем путать даты, пропускать дни рождения родных, находиться в сложных отношениях с таблицей умножения - но мы никогда не забываем ни лица людей, ни их голоса, ни их истории.

Уверяю тебя, что все факты, о которых нам рассказала Горшечникова, соответствуют истине - а вот что касается их интерпретации, то тут она, по-моему, дала волю своей фантазии…

- Кстати, Володя, а тебе действительно нравилась Аля? - неожиданно я задала ему вопрос прямо в лоб.

- Я же сказал тебе это при нашей первой встрече - нет, извиняюсь, при второй, первая была в метро, - спокойно ответил он.

- Мне кажется, что Света намекала на что-то более серьезное…

- А мне лично кажется, что Света, эта «мисс Горз», - раздраженно прервал меня он, - просто-напросто самодовольная баба, страшно гордая тем, чего она добилась в жизни - чисто по-американски. И она откликнулась на просьбу Эрика только для того, чтобы продемонстрировать нам себя.

- Во всяком случае, существует большая вероятность, что именно она направила нас по верному пути, - заметил Эрик. - Этот Вилен… Я еще не успел прочитать только что расшифрованные страницы, лишь пролистал их, но, по-моему, мне встречалось это имя. Предположим, что доктор Орбелян соблазняет Александру… Она влюбляется в него по уши и к тому же ждет от него ребенка. И таким образом становится для него помехой - эта история грозит расстроить его брак и поссорить с семьей. Возможно, в тот ноябрьский вечер она сама вызвала его в стрессовый стационар для объяснений и тогда и сообщила ему о своей беременности. Произошла бурная сцена, и в припадке ярости Вилен, армянин по национальности, следовательно, человек с горячей кровью - по себе знаю - выкидывает опостылевшую любовницу в окошко… После этого он свободен жениться на своей избраннице, что и делает почти сразу… И уезжает за границу, куда его не выпустили бы, если бы он женился на Але, с ее диссидентскими взглядами, или если бы разгорелся скандал.

- Эрик, да тебе надо писать криминальные мелодрамы! - воскликнула я. - Объясни мне только, как соблазняют девушку двадцати восьми лет от роду?

- Да, вот у кого, оказывается, бурная фантазия! - присоединился ко мне Володя. - Ты, правда, не учитываешь, что мы живем в таком веке, когда никто и ничто не может заставить мужчину жениться, если он этого не хочет. К тому же я немного общался с этим Виленом; даже если у него с Алей что-то было - я вполне это допускаю - он не производил на меня впечатления человека, способного на убийство в припадке гнева - наоборот, это хитрый, расчетливый парень себе на уме.

- А жаль! Я так хорошо все придумал! - Эрик вовсе не выглядел разочарованным.

- И вот что, ребята, - продолжал размышлять вслух Володя, - несмотря на то, что беременность Али направила все наши мысли по одному, самому очевидному, пути, не стоит забывать и о других версиях. Мне почему-то кажется, что загадка ее гибели кроется вовсе не в ее личной жизни, а в том, что она узнала какие-то тайны, которые ее никак не касались.

Иными словами, сунула нос туда, куда не следовало, уточнила я про себя его мысль. Что ж, может быть, он и прав.

В воздухе, перебивая слабый запах ментола и табака, все еще витал тонкий аромат Светланиных духов. Я тоже пользуюсь дорогими французскими духами - еще из старых запасов - но мои не такие стойкие. Вздохнув и помахав мальчикам ручкой, я взяла со стола голубую папку и отправилась домой - читать.

13

Из дневника Александры

«13 марта (1986). Сегодня, вместо того чтобы приехать с обычным визитом в стрессовое, Г.Н. созвала всех сотрудников Центра и стационара на совещание в штаб-квартире, то есть на территории Института психиатрии.

Мне очень не хотелось туда ехать - тем более что мы должны были предстать пред ее светлы очи ровно в два часа дня, то есть мой рабочий день удлинялся почти в два раза. Но я так рада, что поехала! Хлеб у меня есть, а вот зрелищ было маловато. Теперь я восполнила этот дефицит - не надо ходить ни в театр, ни в кино! Впрочем, я постараюсь описать сегодняшние события как можно более подробно - может быть, лет через тридцать, когда я стану знаменитой писательницей, этот рассказ пригодится мне для мемуаров.

Но обо всем по порядку. Несколько месяцев назад у меня лежала больная Вера К., студентка, которая попала к нам якобы из-за обычной студенческой астении на почве переутомления, а выписалась с диагнозом «неврастения», под которой я подразумевала шизофрению. Честно говоря, я давно не встречалась с такими вычурными жалобами, в основном сексуального характера, как у нее. На половых органах она чувствует непрекращающееся жжение, а совратил ее вообще не однокурсник Юра, как она говорила вначале, а родной дядя, когда ей было 12 лет… Так как мы не можем держать пациентов в стрессовом до бесконечности, то я ее выписала под наблюдение психиатра Стрессового центра - им оказался Вилен. Как мне сказали уже в Центре, девушка недавно поступила к ним в женское отделение для тяжелых душевнобольных - уже с острым бредом. Секретарша Богоявленской тут же шепнула мне на ухо, что ожидается небольшой скандальчик - патопсихолог Ирина Матвеевна, пожилая дама, кумир больничных психологов и любимица Богоявленской, собирается публично покатить бочку на Вилена за то, что он засадил за больничную решетку абсолютно здоровую девку. Я тут же отправилась на поиски Орбеляна, обнаружила его в буфете и предупредила.

Совещание сначала, как и все подобные мероприятия, тянулось долго и нудно, но все собравшиеся в огромном кабинете профессорши нетерпеливо ерзали на стульях в предвкушении ожидавшей нас необычайной сцены, а у Г.Н. лукаво блестели глаза. Ирины Матвеевны все не было; наконец она вошла, сгорбленная, кругленькая и маленькая, тяжело ступая - ботинки ее, детского фасончика на шнурочках, показались мне непропорционально большими.

За ней по пятам следовала некрасивая девушка с ее старым портфельчиком в руках. Сидевшая рядом Светлана толкнула меня локтем в бок: