—Назад, Мэвис,— угрожающе сказал Гаррик, вклиниваясь между Эмбер иКсейденом.

Солнце блеснуло, отражаясь от двух мечей у него за спиной.

—Эта мошенница использовала запрещенные предметы, причем дважды!— прокричала Эмбер.— Этого нельзя терпеть! Мы живем по правилам или умираем по правилам!

Неудивительно, что она иДаин нашли общий язык — они оба влюблены вКодекс.

—Мне не нравится, когда кого-то в моей секции называют мошенником,— предупредил Гаррик и развернулся так, что его массивные плечи закрыли Эмбер от взоров остальных.— И командир моего крыла способен разобраться с нарушением правил в своем крыле.

Потом Гаррик шагнул в сторону, и я встретилась взглядом с синими глазами Эмбер.

—Сорренгейл?— спросил Ксейден с явным вызовом, выгнув бровь и занеся кончик ручки над свитком.

Я уже не в первый раз заметила, что, кроме эмблем Четвертого крыла и командира крыла, он не носил нашивок, которые так любили демонстрировать остальные.

—Я ожидаю тридцатисекундного штрафа за использование веревки,— ответила я и почувствовала, как дыхание наконец выравнивается.

—А нож?— Эмбер сузила глаза.— Она дисквалифицирована.

Когда Ксейден не ответил на это, она перевела взгляд на него.

—Конечно, она вне игры! Ты не можешь терпеть беззаконие в своем собственном крыле, Риорсон!

Но взгляд Ксейдена не отрывался от моего лица. Он ждал моего ответа.

—Всадник может взять с собой в квадрант только те предметы, которые может унести на себе…— начала я.

—Да кто ты такая, чтобы цитировать мне Кодекс?— закричала Эмбер.

—…И в дальнейшем всадники не должны быть отделены от этих предметов, что бы те из себя ни представляли,— продолжила я.— Ибо после переноса через парапет они считаются частью их личности. Статья три, раздел шесть, дополнение Б.

Подняв взгляд наМэвис, я увидела, что ее голубые глаза широко распахнулись.

—Это дополнение было написано, чтобы сделать воровство смертным преступлением.

—Верно,— кивнула я, переводя взгляд с ее глаз на ониксовые, которые словно видели меня насквозь.— Но при этом оно придает любому предмету, перенесенному через парапет, статус неотъемлемой части всадника.— Я вынула из ножен обломанный и выщербленный клинок, поморщившись от острой боли в ладонях.— Это не кинжал, полученный после вызова. Его я перенесла через парапет и поэтому считаю частью себя.

Глаза Ксейдена вспыхнули, я даже заметила тень ухмылки на его упоительно, неприлично прекрасных губах. Это должно тоже быть против Кодекса — выглядеть так охренительно и быть таким безжалостным.

—Правильный путь — не единственный,— я использовала слова Ксейдена против него самого.

И он проговорил, не переставая глядеть мне в лицо:

—Она сделала тебя, Эмбер.

—Формально!

—И тем не менее,— он слегка повернулся и одарил Эмбер таким взглядом, какой я никогда не хотела бы почувствовать на себе.

—Ты мыслишь как писец!— рявкнула она на меня.

Это вроде как должно быть оскорблением, но я просто кивнула:

—Знаю.

Она тряхнула головой и зашагала прочь, а я снова убрала кинжал в ножны, позволяя рукам бессильно упасть по бокам туловища и закрыть глаза, когда облегчение наконец сняло эту ношу с моих плеч. Я сделала это. Я прошла еще одно испытание.

—Сорренгейл,— сказал Ксейден, и я с трудом открыла глаза.— У тебя кровь.

Его взгляд прикипел к моим рукам.

Туда, где кровь капля за каплей падала с кончиков пальцев.

Боль вырвалась наружу, пробившись через мою ментальную плотину, как бурная река, при виде того ужаса, который я сотворила со своими ладонями. Разодрала просто в хлам.

—Сделай с этим что-нибудь,— приказал Ксейден.

Я кивнула и отошла в сторону, присоединяясь к остальным членам нашего отряда. Рианнон помогла мне отрезать рукава рубашки и перевязала мои ладони, а я тем временем подбадривала двух последних товарищей по отряду, которые взбирались вверх по скале.

В итоге мы добрались. Все.

К моменту, когда утро сменилось днем, нас осталось уже сто шестьдесят девять, и даже с учетом моего штрафа за веревку мы заняли одиннадцатое место из тридцати шести отрядов. Одиннадцатое место для участия в параде, от ужаса перед которым хочется обоссаться: право прошествовать перед драконами, которые желают связать себя с всадниками в этом году.

У меня подкашивались ноги при мысли, что я буду идти так близко к драконам, которые собрались отсеять слабых перед Молотьбой, и я вдруг пожалела, что мы заняли не последнее место.

Самым быстрым в прошедшем испытании оказался, конечно же, Лиам Майри, что принесло ему нашивку покорителя Полосы препятствий. Я была уверена, что этот парень не знает, что такое второе место, в принципе. Но что касается меня, то я была не первая с конца, и этого вполне хватало для гордости.

Каньон, образующий летное поле, впечатлял в лучах послеполуденного солнца: десятки миль лугов — уже в осенних цветах — и горные пики, возвышающиеся с трех сторон от нас. Мы ждали в самой узкой части, у входа вДолину. Вдалеке я различала тоненькую линию водопада, который сейчас был лишь струйкой воды — но в сезон таяния снегов его мощь будет впечатляющей.

Листва деревьев полыхала золотом, как будто кто-то принес кисточку с краской только одного цвета и неаккуратно размазал ее по пейзажу.

А еще… еще я видела драконов.

Огромные и угрожающие, ростом в среднем по двадцать пять футов, они выстроились в нескольких футах от дорожки — достаточно близко, чтобы вынести нам приговор, когда мы будем проходить мимо.

—Второй отряд, вы следующие,— сказал Гаррик и пригласил нас взмахом руки, сверкнув меткой отступника на его обнаженном предплечье.

Даин и другие командиры отрядов остались позади. Я не была уверена, в восторге ли он оттого, что я таки взобралась наПолосу, или разочарован тем, что я нарушила правила. Но я сама еще никогда не чувствовала такого восторга.