— Куда успел? Что я должен сделать? — нетерпеливопереспросил Старыгин.

Но человек над люком ничего не ответил. Его лицо странноисказилось, глаза округлились, рот широко открылся, он судорожно глотал воздух,как выброшенная на берег рыба.

— Что с вами? — воскликнул Старыгин, приподнявшисьна цыпочки. — Что случилось?

Тот ничего не отвечал. Глаза его вылезали из орбит, лицобыло перекошено чудовищной гримасой. Особенно страшным делало его скудноеосвещение часовни, неровный колеблющийся свет.

И только теперь Старыгин увидел, что шея двойника РомбутаКемпа перехвачена скрученным в жгут пестрым шелковым платком, и этот жгутбеспощадно затягивается.

Двойник сержанта захрипел, на его губах выступила обильнаяпена.., и в следующую секунду он без всяких признаков жизни рухнул к ногамСтарыгина.

Над краем люка мелькнула смутно различимая человеческаяфигура, и крышка с гулким грохотом захлопнулась.

Старыгин оказался в полной темноте.

В темноте и тишине.

Только где-то совсем близко раздавался тихий, равномерный,неустанный стук.

Прошло несколько бесконечно долгих секунд, прежде чем онпонял, что это стучит его собственное сердце.

Выждав еще какое-то время (несколько минут? Полчаса? Час?Целую жизнь?), он рискнул пошевелиться, наклониться и протянуть вперед руку.

Рука наткнулась на что-то мягкое и теплое.

С ужасом отдернув ее, Старыгин сосчитал до десяти, чтобыуспокоиться. Это не помогло. Он досчитал до тридцати, потом до пятидесяти.

Нуда, перед ним лежит тот человек.., двойник амстердамскогострелка, сержанта Ромбута Кемпа.., ведь он видел, как этого человека задушили исбросили в люк…

А может быть, он еще жив? Во всяком случае, он показался наощупь теплым…

Старыгин собрал в кулак всю свою волю, вытянул вперед руку,нащупал лежащее на полу тело. Сдерживая дыхание, осторожно обшарил его. В рукупопал кусочек картона.., небольшой чуть помятый прямоугольник.

Секундой позже Старыгин понял, что это такое.

Еще одна карта Таро.

Спрятав карту в карман, снова прикоснулся к безжизненномутелу, нашел шею, попытался прощупать пульс…

Пульса не было.

И тело показалось более холодным.

Оно остывало.

Просто с мгновения смерти прошло совсем мало времени.

Этому человеку уже ничем не поможешь.

Старыгин, нервно сглотнув, отдернул руку.

Несмотря на то что в подвале было холодно, на лбу выступиликапли пота.

Отступив от трупа, чтобы случайно не наткнуться на него,чтобы не пережить снова этот тоскливый ужас, он начал методично обшариватьстены своей маленькой тюрьмы.

Если бы у него был хоть какой-то свет!

Не фонарь, нет, это слишком, об этом не приходится имечтать, но хотя бы зажигалка, хотя бы коробок спичек!

Старыгин готов был отдать все что угодно за крошечныйисточник света, за жалкий луч света в этом темном царстве!

Ощупывая дальнюю стену, он вдруг почувствовал легкоедуновение ветерка, едва ощутимый сквозняк.

Шагнув навстречу этому ветерку, он вытянул вперед руки.., ипонял: перед ним был узкий лаз. Узкий, но вполне достаточный, чтобы пробратьсяпо нему ползком.

Он оглянулся назад, туда, где на холодном земляном полулежал мертвый человек. Впрочем, оглянулся скорее по привычке, потому что вокружающей непроницаемой темноте ничего не было видно.

Он ничем не мог помочь этому человеку.., и, что мучило егоничуть не меньше, не мог узнать, что тот хотел сказать ему, для чего вызвал наэто ночное свидание, которое обошлось ему так дорого.

Ничего другого не оставалось. Придется оставить его здесь, втемноте и одиночестве.

Старыгин нырнул в темный лаз, как в бездонный омут.

Тяжело дыша от напряжения, Старыгин полз по тесномукаменному лазу. Локти и колени были стерты в кровь, в ушах шумело от усталости,а коридор все не кончался. Больше того, он все круче забирал вверх, так чтоползти стало еще труднее. Кроме того, воздух становился все более тяжелым испертым.

Старыгин ненадолго остановился, чтобы передохнуть исобраться с силами. Внезапно его руки коснулось что-то живое. Он отдернул руку,и в ту же секунду по другой руке пробежали крошечные лапки, послышалсяотвратительный писк. В темноте мелькнули, как два уголька, маленькие злобныеглазки.

Крысы! Только этого ему не хватало!

Он вспомнил страшные рассказы об узниках мрачныхсредневековых подземелий, загрызенных и обглоданных крысами, и с удвоеннойскоростью пополз вперед. Позади послышался злобный писк, в котором можно былоразличить разочарованные нотки — кажется, крысы жалели об ускользающей добыче…

Лаз еще круче пошел вверх и вдруг разделился на два.

Старыгин на мгновение задержался, чтобы выбрать направление.

Ему показалось, что в правом коридоре брезжит едваразличимый свет, и он, недолго раздумывая, пополз направо.

Действительно, понемногу становилось светлее, ДмитрийАле??сеевич мог уже различить выщербленные камни стен и собственные руки. Крометого, стало немного легче дышать, воз-Дух стал чуть свежее и вместе с темтеплее, в нем почувствовался едва заметный запах смолы и дыма.

Прибавив ходу, насколько позволяли стертые локти и колени,Старыгин безостановочно двигался вперед.

Стало заметно светлее, на каменных стенах лаза замелькалитрепещущие, мерцающие тени, какие создает отсвет близкого живого огня, лазсделал небольшой поворот, и, наконец совсем близко впереди, буквально в метреперед собой, Старыгин увидел пробивающийся через небольшое отверстие в стенекоридора яркий свет.

Из того же отверстия доносились голоса.

В первый момент Старыгин испытал немыслимое облегчение. Онпочувствовал, что долгое путешествие во тьме отняло у него последние силы,почувствовал, что не вынесет продолжения этого мучительного пути, и хотелпозвать на помощь…

Но что-то остановило его.

Он подполз к отверстию, стараясь двигаться бесшумно, иосторожно выглянул в него.

Перед ним была пустая, очень просто обставленная комната,похожая на монастырскую келью. Скорее всего, это и была средневековая келья.

Вся обстановка состояла из двух простых деревянных скамей игрубого дощатого стола, на котором теплилась свеча в тяжелом медном подсвечнике.В большом камине, сложенном из грубо отесанных камней, пылали дрова. Именно ихзапах почувствовал Старыгин в каменном коридоре, когда выбирал направление.