— Знаю, любезный минхейр! — уважительно кивнулАвраам. — Хороший заказ, хорошие деньги! Надеюсь, вы успешно справитесь сэтой работой…

— Не о том речь, — отмахнулся Рембрандт, работа надэтим групповым портретом уже подходит к концу. Но тут ко мне зачастил одинстранный господин…

— Странный господин? — переспросил хозяин. —В чем же его странность, любезный минхейр ван Рейн?

— Этот господин… — Рембрандт внезапно замолчал, ненаходя нужных слов. Тишина в комнате сгустилась, она стала живой и ощутимой,как будто была третьим человеком, третьим участником беседы.

— Этот господин… — повторил Рембрандт. —Я даже немогу сразу сказать вам, в чем его странность — и это-то особенно странно, минхейрАвраам!

Авраам не сказал ни слова, он только склонил голову к плечу,внимательно слушая своего гостя.

— И его лицо.., стоит ему покинуть мой дом, и я не могувспомнить его лицо! А я ведь художник, Авраам, у меня очень хороший глаз! Япрекрасно улавливаю сходство! Мои портреты всегда славились точностьюизображения человеческих лиц!

— Это так, — кивнул Авраам. — Я помню, какпохоже вы изобразили моего племянника Шмуэля в виде силача Самсона! Игранильщика алмазов Исхака Леви — в виде вашего святого Петра! Конечно, БогИзраиля не позволяет изображать людей, но вы — христианин, вам это позволено, ивам за это платят хорошие деньги.

— Так вот… — Рембрандт провел рукой по лицу, словностерев с него невидимую паутину. — Я не могу вспомнить его лицо.., а когдапытаюсь его нарисовать — выходит мой собственный портрет, как будто я смотрюсьв зеркало…

— Это нехорошо, — с нарастающей тревогой в голосепроговорил Авраам.

— Но это еще не все! — перебил его Рембрандт, вволнении сжав руки. — Этот Черный Человек…

— Черный Человек? — переспросил Авраамгостя. — Отчего вы так странно назвали его, минхейр ван Рейн?

— Отчего? — переспросил художник. — Разве яне сказал вам, Авраам? Этот человек.., он всегда одевается во все черное..,только черное! Даже воротник.., когда он входит в дом, такое чувство, как будтоон вносит с собой кусок ночи!

— Нехорошо, минхейр ван Рейн, — проговорил Авраами легко, как молодой, поднялся на ноги. Он пересек комнату, отворил дверцустаринного резного шкафа и достал оттуда большую тяжелую книгу в потертомкожаном переплете.

— Что это за книга? — с какой-то робостью спросилРембрандт.

— Это старинная книга, — ответил Авраам, положивфолиант на низкий столик и сдув с него пыль. — Это мудрая книга, котораязнает о жизни немножко больше, чем знаем мы с вами.

Он раскрыл книгу, немного отстранился и начал переворачиватьстраницы справа налево, скользя по строчкам подслеповатыми слезящимися глазами.

— Вот оно, — проговорил он наконец, отыскав нужнуюстраницу, и начал вслух читать на непонятном Рембрандту гортанном языке.

Затем, будто внезапно вспомнив, что гость не понимает нислова, он начал переводить на голландский:

— Тот, кто одевается лишь в черное, в любой день,праздничный и будний.., тот, лицо которого нельзя запомнить.., тот, чьи словаложь и обольщение…

В комнате, и до того полутемной от заполнявшей ее массивноймебели, от тяжелых и пыльных бархатных штор, стало совсем темно. Наверное, надАмстердамом нависли грозовые тучи, тяжелые, как груженые лесом барки из Любека.Авраам поднялся, зажег свечи в золотом семисвечнике. От неровного светакоптящих свечей тени по углам сгустились и как будто ожили. Хозяин переставилсемисвечник ближе, чтобы свет падал на раскрытую книгу.

Мейстер Рембрандт невольно залюбовался выразительным старымлицом, выступающим из густой клубящейся темноты, как из древней библейскойстарины. Свет коптящих свечей отражался в темных глазах старика, падал на еготемно-красные одежды.

«Надо будет написать портрет Авраама, подумалхудожник. — Надо будет написать его портрет при таком скудном освещении, вэтих красных одеждах».

Авраам снова прочел несколько слов на своем древнем языке ипродолжил переводить на голландский:

— Он приходит из снов, и сны приносит с собой, черные,как он сам. Горе тому, чей дом он посетил! Имя ему — Мем, число его — сорок,сущность его — любовь и разрушение. Чтобы понять его, должен ты узнать, чтоМир, который человек зрит в данный миг, есть недвижимая форма, запечатленноемгновение вечно живущего, неустанно стремящегося к переменам истинного мира.Вселенная подобна океану, который создает сам себе берега, на времяограничиваясь ими, чтобы в последний миг разрушить их и в новом видевоссоздать. Мир есть отражение Бога, мир истинный, вселенски необъятный, единыйцелостный и нераздельный, и в каждый миг величие мира истинного ткетбеспрестанно изменяющийся узор своей преходящей внешности, тот океан миров, вкотором мы живем. И Мем, Черный Человек такая же необходимая часть в этомбеспрестанно изменяющемся узоре…

— Я ничего не понял, минхейр Авраам! взмолился художник. —Нельзя ли объяснить это попроще?

— Потому этот Черный Человек имеет неуловимую,непрестанно изменяющуюся внешность, что сам он — воплощение изменяющегося узоравнешнего мира, Любовь и вызванное ею Разрушение. Потому истинный образ его —Смерть…

Авраам отодвинул книгу, снова подошел к шкафу и достал изнего небольшую шкатулку черного дерева. Отомкнув эту шкатулку, он достал оттудаколоду карт.

— Знакомы ли вам, минхейр ван Рейн, эти карты?

— Это Таро.., иначе Тарок… — проговорил Рембрандт, разглядевкрасивые цветные рисунки. — Конечно, мне случалось играть в эту игру…

— Таро — это не игра! — недовольно проговорилАвраам. — Таро — это древняя наука, которая говорит о мире больше любойученой книги. Таро — это послание от того, кто знал.., от Гермеса Трисмегиста,Гермеса Трижды Величайшего!

— Какое отношение это имеет к моему странномугостю? — недоверчиво проговорил художник.

— Самое прямое!

Авраам перебрал несколько листов и положил перед своимгостем карту с номером тринадцать.

Рисунок на ней представлял собою человеческий скелет,бредущий по дороге, опираясь на суковатый посох. Скелет, пустыми глазницамипристально взирающий в сгущающуюся темноту.

— Вот он — тот, чья буква мем, чье число сорок, чьясущность — Любовь и Разрушение!

И хотя нарисованный на карте скелет нисколько не напоминалтаинственного заказчика, мейстер Рембрандт мгновенно увидел за этим несходствомвнутреннее сходство, и внезапно прозрел истинную внешность своего гостя,Черного Человека.

— Для того чтобы мироздание находилось в равновесии,необходимо и достаточно, чтобы каждый ее член уже носил в себе самом тепоследствия, которые могут возникнуть при вхождении во взаимодействие этогочлена с другими, — продолжал читать Авраам. — Потому сутьтринадцатого Аркана — Смерть, потому смысл его — Любовь и Разрушение, что вкаждой любви таится уже зерно смерти, зерно разрушения. Каждый из нас убиваеттого, кого любит — или быстро, ножом или ядом, или медленно — ложью инесправедливостью., но каждый шаг его ведет и к своей собственной смерти…