А Скарлетт с тоской вспоминала старые пухлые руки Мамушки,которой стоило только прикоснуться к ребенку, чтобы он тотчас затих. Но Мамушкаосталась в Таре, и тут уж ничего нельзя было поделать. А брать маленького Уэйдак себе на руки не имело смысла. У нее на руках он будет орать ничуть не меньше,чем у Присси, да еще станет хвататься за ленты и стягивать с нее чепец и,конечно, помнет ей платье. И Скарлетт сделала вид, что не расслышала словдядюшки Питера.

«Может быть, я со временем и научусь обращаться сдетьми, — с досадой подумала Скарлетт, трясясь в коляске, с трудомвыбиравшейся из привокзальной грязи. — Но все равно мне никогда недоставит удовольствия сюсюкать над ними». И, видя, что личико ребенка совсемпобагровело от крика, она сказала раздраженно:

— Дай ему соску с сахаром. Присси, она у тебя вкармане. Сделай что-нибудь, уйми ребенка. Он, понятно, голоден, во я сейчасничем не могу помочь.

Присси достала сахар, завернутый в марлю, который сунула ейутром на дорогу Мамушка, и ребенок затих, а Скарлетт стала поглядывать посторонам, и ее настроение немного поднялось. Когда дядюшке Питеру удалосьнаконец выволочь коляску из глинистых рытвин и выбраться на Персиковую улицу,она почувствовала, что любопытство впервые за многие месяцы снова пробуждаетсяв ней. Как вырос город! Всего лишь год с небольшим назад была она здесь впоследний раз, и казалось просто непостижимым, что маленькая Атланта могла такперемениться за столь короткий срок.

Весь прошедший год Скарлетт была так погружена в своинесчастий, а постоянные разговоры о войне так ей прискучили, что она оставаласьв неведении тех коренных перемен, которые начали совершаться в Атланте, лишь толькопрогремели первые выстрелы. Железные дороги, сделавшие Атланту центромпересечения всех торговых путей в мирное время, приобретали в дни войны важноестратегическое значение. Расположенный вдали от района боевых действий, городэтот с его железнодорожным узлом стал связующим звеном между двумя армиямиКонфедерации — армией Виргинии и армией Теннесси и Запада. И через ту жеАтланту шли пути, соединявшие обе эти армии с глубинным Югом, откуда оничерпали все необходимое для фронта. А теперь, отвечая нуждам войны, Атлантастановилась и промышленным центром, и военно-санитарной базой, и главнымарсеналом, и складом продовольствия, поступавшего для сражавшихся армий Юга.

Скарлетт глядела во все глаза, тщетно ища приметы тогомаленького городка, который был ей так хорошо знаком. Его не стало. Представшийее взору город был похож на младенца, в одну ночь превратившегося в огромногошумного неуклюжего детину.

Атланта гудела, как растревоженный улей, гордая сознаниемсвоего значения для Конфедерации. И день и ночь здесь шла работа —сельскохозяйственный край стремительно превращался в индустриальный. До войныюжнее Мериленда почти не было ни хлопкопрядильных, ни шерстомотальных фабрик,ни арсеналов, ни заводов — обстоятельство, коим всегда гордились южане. Юг поставлялгосударственных деятелей и солдат, плантаторов и врачей, адвокатов и поэтов, ноуж никак не инженеров или механиков. Эти низменные профессии были уделом янки.Но теперь, когда военные корабли северян блокировали порты конфедератов и лишьничтожное количество грузов могло просочиться сюда из Европы, Юг началпредпринимать отчаянные попытки самостоятельно производить боевую технику.Север мог со всех концов мира получать боеприпасы и подкрепление — тысячиирландцев и немцев, привлеченные щедрыми Посулами, пополняли ряды армиисеверян. Юг мог рассчитывать только на себя.

В Атланте механические мастерские упорно и кропотливоперестраивали станки на производство боевой техники — кропотливо, ибо на Югепочти не было для этого образцов и чуть ли не каждый винтик и каждую шестеренкуприходилось изготовлять по чертежам, доставляемым, минуя блокаду, из Англии.Немало чужеземных лиц можно было теперь встретить на улицах Атланты, и жители,чье внимание год назад сразу привлекал к себе даже легкий акцент уроженцев Запада,перестали подмечать непривычную для их слуха речь европейцев, проникавших вгород через блокированные порты, чтобы делать станки и производить снаряжениедля армии конфедератов. Все это были умелые люди, без которых Конфедерация неполучила бы своих пистолетов, винтовок, пушек и пороха.

Казалось, можно было слышать, как пульсирует сердце города,как оно неустанно, день и ночь гонит по железнодорожным артериям военноеснаряжение к двум сражавшимся армиям. В любые часы суток ревели гудкипаровозов: прибывали одни поезда, отбывали другие. Сажа из вознесшихся надгородом фабричных труб оседала на белые стены домов. Всю ночь пылали горны, иудары молотов еще долго продолжали громыхать, в то время как жители ужепокоились в своих постелях. Там, где год назад тянулись пустыри, теперьработали мастерские, изготовляя седла, упряжь, подковы; оружейные заводыпроизводили винтовки и пушки; прокатные и литейные цехи — рельсы и товарныевагоны, которые должны были заменить те, что были уничтожены северянами. А на множестверазличных предприятий выпускались пуговицы, шпоры, хомуты, палатки, уздечки,пистолеты и сабли. Литейные уже начинали ощущать нехватку металла, посколькурудокопы ушли сражаться на фронт и алабамские рудники почти бездействовали, аввоз через блокированные порты стал почти невозможен. В Атланте уже не осталосьчугунных оград, чугунных решеток, чугунных ворот и даже чугунных статуй нагазонах — все, было отправлено в плавильни.

А вдоль Персиковой улицы и по всем прилегающим переулкампротянулись различные военные управления: интендантское, связи, почтовое,железнодорожное, главное управление военной полиции… и всюду, куда ни глянь, вглаза бросались военные мундиры. В пригородах расположились ремонтные службы сбольшими загонами для лошадей и мулов, а на окраинных улицах — госпитали.Слушая дядюшку Питера, Скарлетт начинала понимать, что Атланта стала городомраненых: здесь были общие госпитали, инфекционные госпитали, госпитали длявыздоравливающих, — всех не перечесть. И каждый день продолжали прибыватьпоезда с новыми партиями раненых и больных.

От прежнего тихого городка не осталось и следа, и новый,быстро разраставшийся город шумел и бурлил с невиданной энергией. У Скарлетт,привыкшей к неспешному, ленивому течению сельской жизни и к тишине, просто духзахватывало от всей этой суматохи, но она пришлась ей по вкусу. Кипучаяатмосфера Атланты приятно волновала и бодрила, и сердце Скарлетт учащеннозабилось, словно ей передалось лихорадочное биение пульса города.

Пока коляска медленно пробиралась по грязным колдобинамглавной улицы города, Скарлетт с интересом разглядывала новые здания игровыелица. В толпе на тротуарах мелькали мундиры с нашивками, указывавшими напринадлежность к различным родам войск и различные звания. Узкая улица быласплошь запружена повозками, колясками, кабриолетами, санитарными и армейскимифургонами; мулы с трудом волокли их по разбитым колеям, возницы отчаянночертыхались. Вестовые в серой форменной одежде носились, разбрызгивая грязь, изодной воинской части в другую, доставляя приказы и депеши; раненые ковыляли накостылях — нередко в сопровождении двух заботливых дам; с учебного плаца, гденовобранцев в спешном порядке обучали строевой службе, доносилась дробьбарабана, звуки горна, выкрики команды, и у Скарлетт перехватило дыхание, когдаона — впервые в жизни — увидела воочию мундиры северян: дядюшка Питер, указавкнутом на группу мрачного вида людей в синих мундирах, шагавших в направлениивокзала в сопровождении отряда конфедератов с винтовками наперевес, сказал, чтоих ведут, чтобы погрузить в вагоны и отправить в лагерь для военнопленных.