Катя смотрела на приближающегося уголовника, как кролик наудава. Его фальшиво-ласковая интонация нисколько не обманывала ее, и Катеринадрожащим голосом проговорила:

– Честное слово, они там были! Я их сама туда положила!Совсем недавно…

– И куда же они тогда подевались? – с прежней интонациейспросил Слепень. – Убежали? Так у них, как я думаю, ножек нету! Еслитолько кто-нибудь их не приделал… Так что ты лучше вспомни – может, ты ихкуда-то в другое место положила?

– Нет, – покаянно проговорила Катя, – я их в печкуположила, а куда они потом подевались, понятия не имею…

– Ну так я тебе не завидую! – протянул Слепень. –Потому что сейчас тебя будут мучить долго и страшно, пока ты не вспомнишь, кудаподевались эти камушки!

– Кого я вижу! – раздался в дверях насмешливыйголос. – Слепень собственной персоной!

– Ну вот, я же говорила – еще гости пожаловали! –подала реплику Жанна.

На этот раз в комнате появилось сразу несколько человек,внешность которых недвусмысленно говорила о том, что все они – сотрудникиправоохранительных органов. Самым заметным среди новых гостей был плотный,коренастый, коротко стриженный мужчина с цепким взглядом светло-серых глаз.Подруги уже встречали раньше этого бравого офицера.

– Товарищ майор! – радостно воскликнулаКатерина. – Ваня!

Ответом ей послужил короткий пронзительный взгляд майора,который как бы говорил: я при исполнении и никакие фамильярности в данныймомент недопустимы.

Телохранитель Слепня дернулся было, но один из спутниковмайора ловко заломил ему руку, а сам Слепень мрачно взглянул на своего цепногопса и прикрикнул на него:

– Ша, Славик, не суетись! Мы с гражданином майором ссоритьсяне намерены!

– А чего нам ссориться? – усмехнулся майор Продольный,которого из-за его плотного телосложения так и хотелось назватьПоперечным. – Я сейчас оформлю задержание, и дело с концом…

А уже завтра мои адвокаты поговорят с твоим начальством, и яснова буду на свободе! – скучным голосом ответил ему Слепень. – Утебя же на меня ничего нет!

– А убийство Гранатова?

– Да я-то тут причем? У меня железное алиби, и вообще егосмерть была мне совершенно невыгодна! Сам посуди, майор!

– Ну да, ты, может, и вывернешься, – с сожалениемпризнал Продольный. – Но уж этот-то красавчик точно пойдет на зону! –Он сделал знак бровями одному из своих людей, и тот ловко защелкнул наручники назапястьях Солового.

– А я вообще к смерти Гранатова никакого отношения неимею! – воскликнул тот.

– А я про это и не говорю, – майор пожалплечами. – Мы тебя арестуем совсем по другому делу! Пригласите девушку!

В дом тут же вошла высокая девушка с испуганными глазами.

Ирина с изумлением узнала Настю Лукьянову – ту самую бывшуюсотрудницу телеканала «Что», из-за которой она попала в бесконечную цепьнеприятностей. Настя ужасно похудела, только глаза видны были на осунувшемсялице.

– Девушка дала нам ценнейшие показания, – продолжалПродольный, сверля Солового взглядом. – Она была свидетелем покушения накрупного политика… – он назвал известную всем фамилию. – Покушения,исполнителем которого вы были.

– Ой! – вскрикнула Катя, в ужасе округлив глаза.

– А потом и ее саму пытались убить. К счастью, неудачно… Нодля суда вполне достаточно материала!

– Жалко, что неудачно! – прошипел киллер, полоснув поНастиному лицу полным ненависти взглядом.

– Товарищ майор, как же вы вовремя подоспели! –вскричала Жанна. – Нас уже пытать собирались!

– Да вот, сигнал был, – Продольный покосился на Катьку.

– Ну я, я ему позвонила! – зашептала Катерина, и волосыее от возбуждения встали ежиком. – Попробуйте только сказать, чтонеправильно сделала!

– Все правильно сделала, Катя, – по-свойски сказалмайор, – а вот вы, Ирина Анатольевна, забыли меня совсем, никогда запомощью не обратитесь!

– Спасибо вам! – Ирина со слезами на глазах смотрела намайора. – Вы нас очень выручили!

– Работа такая… – скромно сказал Иван Продольный. – Давот, кстати, – он повернулся к Соловому, – тут твоей персоной ещеодин товарищ интересуется. Иностранный. То есть не совсем товарищ, ноиностранный, это точно.

В дверь и без того тесной деревянной избушки бочкомпротиснулся очень странный человек. Был он отчаянно рыжий, да еще одет вярко-зеленый свитер и желтые ботинки.

– Привет честной компании! – сказал он с акцентом, ноправильно выговаривая слова.

– Рогер! – изумленно вскрикнула Ирина. – Вы жепо-русски не говорите!

– Как это – не говорю? – обиделся лучший специалистЕвропы по контрабанде бриллиантов. – С чего бы это меня в Россию послали,если я по-русски не знаю?

Ирина хотела спросить, для чего же тогда он придуривался вофранцузском ресторане, но решила, что выяснит это потом, без лишних свидетелей.Тут она обратила свой взор на Катю и заметила, что с подругой творитсястранное. Катерина застыла на месте, как изваяние, глаза ее сияли, губышевелились.

– Какой удивительно интересный мужчина! – шептала Катяи, как сомнамбула, сделала шаг вперед. Вернее, только собиралась сделать,потому что Жанна с Ириной, две верные подружки, одновременно так сильно дернулиКатьку за руки, что едва не разорвали пополам.

– Возьми себя в руки, не позорься! – шипела Жанна.

– Вспомни про Валика! – вторила Ирина.

Катька опомнилась, с сожалением проводила взглядомогненно-рыжие кудри и вздохнула очень выразительно. Рыжий Рогер, однако, ничегоне заметил, он был занят разговором с Продольным. Потом вполголоса спросил очем-то Слепня, тот только махнул рукой – знать, мол, ничего не знаю, безадвоката говорить не буду.

– Пора и честь знать! – майор поглядел на часы.

Вскоре все многочисленные посетители покинули жилище МарфыСеменовны – кто в наручниках и под конвоем, кто своим ходом. Комната сразустала гораздо свободнее, в ней остались только три подруги и сама хозяйка.

– Один вопрос меня смутно терзает, – проговорила Жанна,проводив взглядом замыкавшего шествие майора Продольного. – Кто все-такиспер под шумок алмазы? Неужели они достались этому непотопляемому уголовнику Слепню?

– Какие такие алмазы? – подозрительно переспросилаМарфа Семеновна. – Мешочек, что ли, который в печке лежал?

– Мешочек, – подтвердила Ирина. – А что, МарфаСеменовна, вы про это что-нибудь знаете?

Да прибрала я этот мешочек, – ответила старуха. –Пока тут эти бандюганы между собой собачились, смотрю – в печке что-то лежит,дай, думаю, от греха припрячу… Не мое же оно, а мне чужого не надо, оно мне безнадобности…