Итак, глаза мои вновь восстановились — так сказали мне ипальцы, когда я ощупал лицо. Потребовалось, правда, более трех лет, но глазавсе-таки сумели регенерировать! Это был тот самый единственный из миллионашанс, о котором я упоминал. Такого не мог предполагать даже Эрик, даже он не всилах был до конца оценить мои способности, поскольку у каждого из членов нашейсемьи они проявлялись по-разному и в разных масштабах. Тут я одержал верх. Я догадывался,что могу вырастить нервную ткань, нужно только время.

На франко-прусской войне я был ранен, и в результате у меняоказалась парализованной вся нижняя часть тела. Уже через два года параличполностью прошел. В данном же случае у меня была надежда — конечно, почтинереальная, — что мне все-таки удастся восстановить выжженные глаза. И яоказался прав! У меня теперь вновь были глаза, и зрение потихоньку возвращалосько мне, хотя и очень медленно.

Сколько времени оставалось до следующей встречи с Эриком напиру? Я застыл посреди камеры, пытаясь унять сердцебиение. Как только онизаметят, что я восстановил глаза, я сразу же их лишусь. Значит, необходимобежать отсюда до окончания четвертого года заключения.

Но как?

До сих пор я, в общем-то, не задумывался о побеге: все равнослепым я никогда бы не выбрался не только из Амбера, но даже и из дворца.

Теперь…

Массивная дверь моей темницы была окована листовой бронзой,а маленькое смотровое окошечко забрано решеткой. Через это окошечко можно былоследить за мной, если бы кому-то взбрело такое в голову. Даже если бы мнеудалось выбить решетку, до замка все равно не дотянуться. В нижней части дверибыла маленькая дверка-«кормушка», но она тоже ни на что не годилась. Дверныепетли были либо с другой стороны, либо вделаны в стену — не знаю. В любомслучае для меня они недосягаемы. Окон в камере не было, других дверей тоже.

Вокруг было темно и глухо, словно я все еще оставалсяслепым. Виднелся лишь тоненький лучик света, который проникал сквозь решетку надвери. Я понимал, что зрение мое еще полностью не восстановилось. На этопотребуется немало времени. Но даже и теперь ясно, что меня окружает почтиполный мрак. Кроме того, я прекрасно представлял себе, что такое подземельяАмбера.

Я закурил сигарету и немного походил по камере, соображая,что из имеющихся у меня вещей могло бы пригодиться для побега. Итак, одежда,тюфяк и куча гнилой соломы; были также спички, но я сразу отказался от мыслиустроить поджог. Сомнительно, чтобы кто-нибудь соизволил явиться и открыть дверь,если я подожгу солому. Скорее всего стража просто будет стоять по ту сторонудвери и смеяться. Если вообще придет… Еще у меня была ложка, украденная напоследнем пиру. Я хотел стащить и нож, но Джулиан заметил. Чего он не заметил,так это уже украденной ложки, спрятанной в сапоге.

Что же мне предпринять?

Я, разумеется, знал множество историй о побегах из тюрьмычерез подкоп, сделанный с помощью самых неожиданных предметов, например пряжкиот ремня (которого, кстати, у меня не было). Но времени повторять подвиги графаМонте-Кристо не оставалось. Я должен бежать через несколько месяцев, или отмоих новых глаз снова не будет никакого проку.

Дверь была из дубовых брусьев, окованных четырьмя бронзовымиполосами. Одна полоса проходила поверху, другая — понизу, чуть выше моей«кормушки», а две остальные — сверху вниз по обе стороны смотрового окошка.Дверь открывалась наружу, замок располагался с левой стороны. Дверь была неменьше ладони в толщину.

Я приблизительно знал, на какой высоте находится замок.Чтобы проверить себя, нажал на дверь и попробовал определить ее сопротивление вразных местах. Я знал также, что дверь заперта еще и на засов, но эту проблемуможно попробовать решить позже; например, попытаться сдвинуть засов ложкой,просунув ее между дверью и стеной.

Я подтащил свой тюфяк к двери, опустился на него и начертилна дереве квадрат против того места, где, по моим расчетам, находился замок. Ятрудился, пока не отнялись руки. Часа два, не меньше. Потом поковырял ногтемповерхность двери; там уже образовалась неглубокая канавка. Маловато, но лихабеда начало. Я взял ложку в левую руку и продолжал работу, пока не заболела иэта рука.

Я очень надеялся на приход Рейна. Я был уверен, что смогуубедить его отдать мне кинжал. Но Рейн все не шел, и я продолжал ковырятьдеревянную дверь ложкой изо дня в день, пока не углубился в дерево на несколькосантиметров. Каждый раз, заслышав шаги стражи, я оттаскивал тюфяк в дальнийугол камеры и притворялся спящим, лежа спиной к двери. Когда стражник удалялся,я возобновлял работу. Руки уже нестерпимо болели — хоть я и обернул свое орудиепроизводства куском ткани, оторванным от платья, ладони все равно были сбиты вкровь. Пришлось сделать перерыв, чтобы зажили раны. За это время я решилобдумать, как поступать, если мне все же удастся выйти отсюда.

Когда я наконец проковыряю дверь насквозь, то сразу отодвинузасов. Лязг, вероятно, привлечет внимание стражи. Но я постараюсь успетьпобыстрее выйти в коридор. Несколько добрых ударов по истончившейся части — изамок будет выбит. А впрочем, может оставаться там, где был до того, если емутак хочется. Дверь все равно откроется, и я предстану перед стражником,который, конечно же, вооружен. Придется справляться с ним голыми руками.

По всей вероятности, стражник будет вести себя излишнесамоуверенно, считая, что я по-прежнему слеп. С другой стороны, он может иочень испугаться, особенно если вспомнит, как я объявился в Амбере. В любомслучае он умрет, а я получу оружие. Я пощупал свои бицепсы. Господи, как же яотощал! И все-таки я ведь принц Амбера! Даже почти утратив все силы, я способенодолеть простого смертного. Может быть, конечно, я и не прав, но все равноиного выхода нет.

Итак, мне необходимо достать оружие, и тогда меня уже ничтоне сможет остановить. Я доберусь до Образа, пройду его и смогу перенестись влюбое место в Тени, где наконец переведу дух и приду в себя. На сей раз я нестану спешить. Даже если целый век пройдет, пусть. Я должен полностьювосстановить силы, прежде чем снова выступить против Амбера. В конце концов, яведь все-таки успел надеть на себя королевскую корону! Так что с формальнойточки зрения сюзерен Амбера — я! Разве не короновал я себя, в присутствии всегодвора, еще раньше Эрика? То есть обладаю вескими основаниями занять трон.

Вот если бы можно было перенестись в Тень прямо из Амбера,минуя Образ… Но мой родной Амбер — сердце мироздания, и из него не так-то легковыбраться.

Примерно через месяц руки мои зажили, ладони покрылисьбольшими твердыми мозолями. И я продолжал продвигаться к намеченной цели.

Как-то раз, услышав шаги стражника, я быстро отскочил вглубь камеры. Послышался скрип «кормушки», и мне просунули поднос с едой. Затемстражник ушел.