– Это замечательно, Лара. Ты полна света, ты хорошо думаешь о каждом. Мы все это видим, и это привлекает нас к тебе. Никто не считает тебя пустышкой. – Она чуть печально опускает голову, как будто не совсем согласна со мной. – Модан что-то тебе сказал? Ты все еще с ним общаешься? – осторожно спрашиваю я.

– После нашего последнего разговора – вряд ли, – честно признается она. – Он считает, что я сорвусь и перетрахаю половину мужчин в Лондоне – тех, кого я еще не успела перетрахать. – Печально качает головой: – Когда он раньше спрашивал меня про моих бойфрендов, я была с ним честной. И большой дурой. Я не ожидала, что все это он потом швырнет мне в лицо. Но разве французы не придерживаются в таких вещах более либеральных взглядов, чем англичане?

– Просто французы более ревнивы. – Бедный Модан. Он наверняка был задет за живое, раз позволил себе такой резкий выпад. По-моему, он не похож на человека, способного на такие чудовищные промахи. – Кстати, а ты сама? Я имею в виду, собралась перетрахаться с половиной Лондона? Или же нужно предупредить этих несчастных, чтобы они сумели приготовиться заранее?

– Прекрати, – говорит Лара и снова смеется. – Это было давно. – Смех смолкает, и она берет меня за руку. От нее буквально исходит серьезность. – Теперь я другая.

– Знаю, – говорю я, хотя какая-то вредная часть меня задается вопросом, как долго она будет другой. Хотя, наверное, я несправедлива к ней. Думаю, сейчас мы все другие, не такие, как на той французской ферме десять лет назад. Просто Лару эти перемены настигли последней.

– Ты мне не веришь, – произносит она, и по ее лицу пробегает тень.

– Еще как верю, – спешу оправдаться я. – А как иначе? Я лишь… я лишь сравнила «теперь» с той неделей во Франции. – Лара вопросительно смотрит на меня. Я же пытаюсь подобрать правильные слова. – В том смысле, что мы все теперь другие. Даже Каро… Все до одного… другие, а кого-то нет вообще. Или же я просто вижу всех с другой стороны. – Когда я пытаюсь думать, что произошло с Северин, это все равно что собрать пазл по образцу на крышке коробки, но разрезные кусочки почему-то не те или же картинка на крышке с самого начала была неправильной. Лара по-прежнему смотрит на меня, как будто пытается понять. Я качаю головой. – Ладно. Пойдем. Нам пора.

Мы беремся за руки и направляемся к входной двери в подъезд Тома. Лара звонит в домофон и сообщает о нашем прибытии. Из динамика доносится его голос – металлический и еле слышный. Если Том и удивлен присутствием Лары, то не подает виду – разве что перед тем, как ответить, пару мгновений молчит. Хотя, возможно, это просто особенность работы домофона.

– Я так и не ответила на твой вопрос, – говорит Лара, когда мы начинаем подниматься по лестнице. – Нет, мы все время были вместе, только выходили в туалет, но мы действительно спали. Я не знаю, как долго. Наверное, пару часов, не больше.

Дверь в квартиру Тома уже стоит приоткрытой. Мы входим внутрь; несмотря на все мои предыдущие визиты, после обшарпанного коридора с его затоптанной ковровой дорожкой квартира Тома по-прежнему кажется мне оазисом света и стиля. Следуя звону посуды, мы находим Тома в кухне, где он вынимает из шкафчика винные бокалы.

– Думаю, бокал вина нам не помешает. Что скажете, дамы? – говорит Том с улыбкой, поднимая бутылку белого вина. Он успел переодеться после работы. На нем джинсы и голубая футболка – того же цвета, что и его глаза.

– Вот это я понимаю – радушный прием, – кокетливо улыбается Лара и целует его.

Я смотрю в сторону. Я совершенно не готова к тому, когда его руки, как в старые добрые времена, заключают меня в медвежьи объятия. Его футболка из тончайшего хлопка, и от него приятно пахнет все тем же лосьоном после бритья, как и тогда в темном коридоре. Сладкая боль воспоминания о тех мгновениях на миг почти ослепляет меня. Я спешу взять себя в руки и ответить на его приветствие. Его теплое дыхание щекочет мне ухо, и мне кажется, будто я слышу, как Том шепчет «прости». Когда же отпускает меня, я смотрю на него и стараюсь заглянуть ему в глаза, однако он уже занят штопором. Лара подтаскивает для меня табурет, я сажусь рядом с ней за стол, но мне по-прежнему не дает покоя вопрос, не ослышалась ли я.

Том садится напротив. Теперь нас разделяет лишь темная гранитная поверхность столешницы.

– Итак, какие новости? – спрашивает он, открывая бутылку. Время от времени встречается со мной взглядом, но понять выражение его глаз я не могу. Табурет неудобной высоты. У меня не получается поставить локти на столешницу, а мои ноги не достают до пола. При этом подставка для них отсутствует. Я чувствую себя сидящей на насесте.

Я не отвечаю на его вопрос. Лишь пожимаю плечами. Пусть говорит Лара.

– Почти никаких, – бодро отвечает она. – Я приняла целибат, а Кейт пытается выяснить, мог ли ты убить Северин.

Разумеется, это шутка – чем еще это может быть? Однако рука Тома с зажатой в ней бутылкой на миг застывает в воздухе, и он смотрит мне в глаза.

– И?.. – спрашивает Том, аккуратно ставя бутылку на стол. Он по-прежнему прожигает меня насквозь своим взглядом. Целибат Лары ему явно не интересен. Заденет это Лару или нет, я не знаю, да и мне все равно. В данный момент я готова убить ее за то, что она поставила меня в дурацкое положение. Я чувствую, как она ёрзает рядом со мной. Похоже, до нее дошло, что ее шутка была воспринята со всей серьезностью. – Ты считаешь, что я на такое способен? – выразительно спрашивает Том.

Я воспринимаю его вопрос как вызов, хотя по какой причине, я не уверена. Однако увиливать от ответа не собираюсь.

– Да, – отвечаю я.

– Кейт! – возмущенно восклицает Лара. Мы с Томом по-прежнему в упор смотрим друг на друга. Увы, я ничего не могу прочесть в его глазах. Спустя пару мгновений он наклоняет голову и вновь начинает разливать вино.

– Я же не сказала, что он это сделал, – поясняю я, поворачиваясь к Ларе, однако то и дело стреляю глазами в Тома, в надежде заметить что-то такое, что подскажет мне, о чем он думает. А еще, в надежде сохранить равновесие, отчаянно пытаюсь одной ногой обвить ножку табурета. Мне срочно требуется якорь. – Я всего лишь сказала, что он на это способен. В соответствующих обстоятельствах. – Том по-двигает ко мне бокал, и я делаю глоток вина. – Возможно, это можно сказать про всех нас.

– Неправда, – задумчиво говорит Том – сам он пьет пиво – и делает долгий глоток. – Возможно, каждый способен на случайное убийство. Но замести следы… Это самая главная вещь. Не каждому хватит самообладания это сделать. Человек, пожалуй, сам вызовет «Скорую помощь» и полицию.

«Да, ты так и поступил бы», – думаю я – и понимаю, что Том смотрит на меня. У меня тотчас возникает ощущение, будто он читает мои мысли. Том кисло улыбается и в шутливом тосте поднимает свое пиво.

– Ну что ж, – говорит Лара после короткого молчания. – Мы сегодня обошлись без светских разговоров. – Взяв свой бокал, она делает долгий глоток.

– Вы обе ужинали? – внезапно спрашивает Том. – Я уже разогрел духовку. Как вы смотрите на то, если я засуну в нее пиццу?