– Я рассказывала паре девушек с моей работы, – признается Лара, – но без подробностей и не называла ничьих имен, в том числе и твоего, если ты намекаешь на это…

Я качаю головой:

– Господи, нет. Мне всего лишь было любопытно узнать. – Например, выяснить, что означает мое нежелание затрагивать эту тему. То ли это еще один признак моей нелюдимой натуры, то ли абсолютно нормальная вещь.

Том все еще занят анализом. Его взгляд устремлен в окно, где уже сгущаются сумерки. На фоне быстро темнеющего неба облака кажутся чернильными кляксами. Том задумчиво чешет голову:

– И этот парень, Марк Дженнерс…

– Джефферс.

– Марк Джефферс сказал Полу, что тебя вот-вот арестуют.

– Я так поняла.

– Только тебя… – Том хмурится. Я пожимаю плечами. – Возможно, это просто испорченный телефон, и все же немного странно. Вряд ли к такому выводу можно прийти, даже если прочесть, что писали про этот случай в газетах. Наши имена никогда не назывались.

Я киваю:

– Я так и думала.

Щеки Лары горят румянцем, тяжелые веки полуопущены. Бокал, вернее два, которые она пропустила сразу после работы, плюс тот, что щедро наполнил ей Том, берут свое.

– Не адвокат, а трепло, – замечает она и, словно кошка, зевает, хотя и пытается тут же подавить зевок. – Разве они не должны хранить профессиональную тайну? И разве не должны всячески умасливать рекрутинговое агентство, а не распускать про него скандальные слухи? Вряд ли вы теперь сгораете от желания подыскать для него местечко потеплее?

Это один из тех неожиданных моментов, когда Лара вдруг проявляет проницательность, хотя она еще и не осознала до конца все последствия. Мы с Томом встречаемся взглядами, и на какой-то миг кажется, что никакого темного коридора никогда не было, что я ни на мгновение не усомнилась в нем. Я буквально читаю его мысли.

– Но кто? – спрашиваю я у него.

– Не знаю, – он качает головой и снова хмурится: – Ума не приложу, кому это выгодно.

– Что? Кому? – Это на своем курошесте встрепенулась Лара.

– Кто его надоумил, – поясняю я. – Ты прав, это действительно странно. Или он по натуре жуткий сплетник, или кто-то его надоумил. – Я задумываюсь. – Я могу заглянуть в его личное дело и расспросить о нем Пола. Если окажется, что это просто городской глашатай, тогда, возможно, он узнал это по какой-то несчастливой случайности.

Том переключает внимание на духовку. Последние несколько минут развеяли мое недоверие к нему. Или же причиной этому моя усталость. Подозревать кого-то – жутко изматывающее занятие. Все было бы гораздо проще, будь Том на моей стороне. Я почти уверена, что так и есть, я почти уверена, что Том – это Том, а все остальное – просто шум. По крайней мере, мне очень хочется в это верить.

– В ту ночь… с Северин, – неуверенно начинаю я. Том поднимает глаза от пиццы, которую вынимает из духовки. Огонек в его глазах согревает меня: он принял мою оливковую ветвь. – Сначала я подумала… я подумала, она на следующее утро отправилась на автовокзал, а значит, вся эта история не имеет к нам никакого отношения. Затем, позднее, когда Модан сказал, что это была не она, я задумалась. Самое главное, я не могу сказать, когда Себ вернулся ко мне. Я была страшно расстроена и, если честно, страшно пьяна и потому сразу же вырубилась. И не знаю, когда он пришел. Он же настойчиво утверждает, будто был со мной всю ночь. – Том и Лара смотрят на меня и не перебивают, давая мне высказаться. – Они с Каро странно себя ведут, словно… заговорщики. Сначала мне казалось, они трахаются, но теперь мне кажется, что на самом деле это как-то связано с этой историей. С Северин. – Я делаю глубокий вдох и смотрю на Тома. Если я скажу то, что думаю, это станет версией, и я никогда не смогу взять свои слова назад. – И я подумала, а что, если это Себ убил ее – по чистой случайности, – а Каро помогла ему замести следы.

– О господи! – бормочет Лара. Боковым зрением я вижу, как она тянется за бутылкой вина, но мой взгляд сосредоточен на Томе. Тот спокойно кивает. Задумчиво. Он ни капельки не удивлен, но теперь это меня не удивляет.

– Каро, – говорит Том без всяких эмоций, одновременно разрезая слегка подгоревшую пиццу, как если б разговор шел о процентах в банке или автостраховке. – А не я?

В этот момент я не могу думать ни о чем другом, кроме правды.

– Или ты. Но, как сам сказал, ты бы вряд ли смог это сделать настолько быстро, чтобы Лара ничего не заподозрила. И…

– Что? – Он продолжает не спеша резать пиццу. Его вопрос звучит почти равнодушно, чего нельзя сказать о его глазах.

Я снова пожимаю плечами:

– Просто мне кажется, что если б следы заметал ты, то сделал бы это гораздо лучше.

– И на том спасибо, – сухо говорит Том, однако напряжение тотчас оставляет его, а в уголках рта играет улыбка.

– А разве они были плохо заметены? – спрашивает Лара. – Ведь тело было найдено лишь спустя десять лет.

Северин взгромоздилась на столешницу рядом с раковиной. Она сидит, скрестив ноги, выгнув тело и упираясь ладонями в гранитную поверхность. Ее внезапные появления больше не пугают меня. Интересно, буду ли я по ней скучать, когда она уйдет туда, куда уходят все призраки, когда им надоедает преследовать вас.

– Будь это посторонний человек, то он действительно плохо замел следы, но ему повезло, – говорит Том. – Ведь с самого начала можно было предполагать, что колодец наверняка обыщут. К тому же посторонний человек никак не мог знать, что колодец вот-вот должны засыпать песком. Мы же это знали. Но даже если колодец и был засыпан, нетрудно было догадаться, что рано или поздно его обыщут.

– И что бы ты сделал? – спрашиваю я. Мне действительно интересно.

– Взял бы ключи от твоей машины и отвез ее куда-нибудь подальше, – быстро говорит Том. Так быстро, что я тотчас догадываюсь: эта мысль приходила ему в голову и раньше.

– Модан спрашивает про машины, – говорю я. В моем мозгу как будто шевелится некое щупальце, которое мне никак не удается поймать. Сейчас в руке Северин сигарета. В упор глядя на меня своими темными глазами, она медленно выдыхает дым.

– То есть мы действительно рассматриваем такую возможность? – спрашивает Лара, обращаясь непонятно к кому. – Что это мог быть Себ? Кто-то из нас? – Ну что на это ответить? Мы молчим. Тогда Лара тянется за куском пиццы, однако, не донеся его до рта, произносит: – Если в этом замешана Каро, то это может быть только Себ. Вряд ли она согласилась бы на такое ради кого-то еще. – Лара на пару секунд задумывается, затем машет рукой с куском пиццы. – Каро и Себ… Господи, надеюсь, он не настолько глуп.

– Почему же, иногда он бывает очень даже глуп, но даже так… – Том морщится и качает головой. Оба с опаской косятся на меня. Привычка не говорить в моем присутствии о Себе въелась им в плоть и кровь, и вот теперь они пытаются от нее избавиться. Том снова качает головой: – Я уверен, что нет. Он наверняка знает, что это значило бы для нее слишком многое.