– Мои поздравления. Даже не знал, что в тебе есть отцовская жилка. – В словах Тома слышится легкое раздражение. Он из последних сил пытается предотвратить столкновение Себа со стенами, чтобы тот не сбил развешанные на них фотографии.

Я останавливаюсь рядом с обеденным столом, служащим границей между кухней и гостиной, и пытаюсь взять себя в руки. Себ рухнул на диван и теперь сидит, вытянув ноги. Он уже наполовину съехал вниз, отчего его плечи находятся ниже диванной спинки. Северин устроилась на противоположном краю дивана – сидит, подобрав под себя ноги, и с явным отвращением смотрит на Себа. Том включает пару настольных ламп, после чего садится в кресло.

– Поздравляю, Себ, – говорю я, держа в руке стакан с водой. Он не берет его у меня. Сомневаюсь, что он вообще его видит. Тогда я ставлю стакан на кофейный столик. Я не хочу садиться рядом с Северин и уж тем более рядом с Себом. Поэтому устраиваюсь на скамеечке. – Как самочувствие Алины? – вежливо интересуюсь я.

– Прекрасно, прекрасно. Как всегда.

Я вспоминаю смятое бумажное полотенце в туалете ресторана. Неправда, не всегда.

– И какой срок? – спрашивает Том.

– Десять недель. Наверное, еще рано об этом говорить, но… – Он пожимает плечами. Это движение едва заметно, потому что голова его буквально вжата ему в грудь. – Черт побери. Ребенок.

Где-то в глубине кармана его пиджака звонит телефон. Себ неуклюже вытаскивает его, смотрит на экран, после чего, не отвечая, наклоняется вперед и кладет его на стол. Затем проводит ладонью по лицу и вновь заваливается на диван. Но в тот момент, когда мне кажется, что он вырубился, Себ поворачивается ко мне. Взгляд его неожиданно проницателен.

– А что, собственно, ты здесь делаешь? Может, я чему-то помешал? – Почему-то ему это кажется смешным, и он хохочет. – Как тебе, Том, товар секонд-хенд?

В это мгновение я ненавижу его всеми фибрами души. Господи, с каким удовольствием я влепила бы ему пощечину! Мне даже становится страшно.

– Ты только что видел Лару, Себ, – спокойно напоминает ему Том, но мне видно, как напряглась его челюсть. Он не смотрит в мою сторону. Думаю, что нарочно. – Или ты считаешь, что я трахаю их обеих?

Трахаю. Трахаться – часть речи: глагол. Я трахаюсь, мы трахаемся, они трахаются… в любом лице и числе он звучит грязно, мерзко. Наверное, именно так Том подумал про тот поцелуй в коридоре.

– Ха-ха, – фыркает Себ. – Только не говори мне, что такое не приходило тебе в голову. Лично мне пару раз приходило. – В другом мире, при других обстоятельствах это сошло бы за беззлобную шутку. Мужчины часто отпускают такие в адрес хорошеньких женщин, рассчитывая услышать в ответ игривое хихиканье, увидеть смущенный румянец. Но только не в этом мире. К тому же в словах Себа есть некая жесткость, даже жестокость. Неужели он всегда такой, когда выпьет? Мне на ум приходят слова Лары – «точно пьяный наглец». Я не могу точно вспомнить, но, с другой стороны, меня это почему-то не удивляет.

Я резко встаю:

– Думаю, мне пора домой. Там компания поприятнее. – Северин смотрит на меня с дивана и почти улыбается. По крайней мере, моя фантазия породила призрака, способного по достоинству оценить мою шутку.

– Даже не думай! – говорит Себ и пытается сесть прямо. И даже протягивает руку в попытке меня остановить. – Извините. Не принимай близко к сердцу. Это я шутки ради. Зачем же все воспринимать серьезно? Ну, извини, извини… – Его бормотание обрывается, однако он продолжает смотреть на меня умоляющими глазами – то ли действительно пристыжен, то ли, словно маленький мальчик, всего лишь притворяется. Такое я помню хорошо. Себ – мастер извиняться так, что потом чувствуешь себя виноватой.

Телефон звонит снова. Он отпускает мою руку.

– Алина? – спрашивает Том, но с того места, где я стою, мне видно, что Себу звонит вовсе не жена.

– Это Каро, – сообщаю я, но, похоже, Себ уже и сам это понял. И даже не собирается брать телефон. Мне видно, что он пропустил уже восемь звонков. Интересно, сколько их от Каро. Телефон угрюмо умолкает.

– Мы бы никогда не познакомились, если б не Том, – бормочет Себ, словно телефон не прерывал ход его мыслей. Похоже, что сегодня он настроен по-философски. – Иначе зачем, по-твоему, мы пошли на ту вечеринку, когда штурмом брали Линакр? Он хотел увидеть одну девчонку. – Себ умолкает и с улыбочкой смотрит на Тома. Я замечаю, что лицо у того каменеет. Правда, намек мне не совсем понятен.

– Кого именно? – уточняю я, потому что Себ молчит. Я впервые слышу эту историю.

– Да-да, кого именно? Ты мне так ни разу и не сказал, – говорит Себ с наигранной невинностью, но, поскольку он пьян, такие тонкости у него получаются плохо. Из чего я делаю вывод, что ответ ему прекрасно известен.

– Кто знает? Это было так давно… – натянуто отвечает Том, но его снова прерывает звонящий мобильник Себа.

– Это снова Каро, – как бы невзначай говорю я.

– Знаю, – бормочет он. Его голова снова свесилась на грудь. – Черт. – Последнее слово звучит как стон.

– А почему Каро названивает тебе? – спрашивает Том, как будто это его почти не интересует.

– Я с ней не сплю, если это то, что ты думаешь. – Себ одновременно и агрессивен, и держит оборону. Его знаменитое обаяние сегодня вечером явно решило отдохнуть от него.

– Я этого не говорил…

– Зато намекал. Разумеется, я с ней не сплю. Я еще не настолько дурак. Ни разу не трахнул за все эти годы. – Его голова безвольно мотается на груди. – Даже не целовался с ней, – бормочет Себ. Он трет ладонью лицо, затем пьяным жестом хватает мою руку и тянет меня к себе. Я вынуждена нагнуться над ним. – Я все запорол, Кейт. – Он глядит мне в глаза. – Зря я тогда тебя бросил. Согласись, у нас все было хорошо. Нам с тобой было хорошо, ведь так? А потом я все запорол. И теперь… черт…

Где-то в глубинах моего живота начинает шевелиться нехорошее предчувствие. Себ резко отпускает мою руку. Я теряю равновесие и, чтобы не упасть, хватаюсь за кофейный столик. Когда же снова смотрю на Себа, он поднимает руку и закрывает ею глаза. Я вопросительно смотрю на Тома. Тот озадаченно качает головой.

– Себ, что такое? – осторожно спрашиваю я. – В чем дело?

– Отвальная, – невнятно бормочет он. Его губы сегодня какие-то неприятные, толстые, как оладьи. – Моя отвальная.

– Но ведь ты только что вернулся из Нью-Йорка. Никогда не поверю, что тебя уволили сразу после того, как ты…

– Не уволили… Я сам уволился. Никто меня не увольнял. Мой начальник… дал мне право выбора… – Он так и не убрал руку от лица.

– Что такого ты натворил? – что называется, в лоб спрашивает его Том.

– Как обычно. Я все запорол. – Себ наконец убирает руку. Трудно сказать – свет тусклый, – но, похоже, в его глазах слезы. – Ведь куда мне до тебя! Ты у нас всегда был образцом во всем. Том хорошо учится в школе. Вы слышали, Том получил стипендию? Том быстро идет вверх по карьерной лестнице, он уже начальник отдела биржевых операций. Ну почему ты не хочешь брать пример со своего кузена?