Фирлес указал на лунного прыгуна.

– Можешь управлять этой штукой?

– Разумеется, могу, – проворчал дед, указывая на пятна масла на своей рубашке. – Разве не видно, что я здесь механик.

– Я дам тебе сотню вулонгов, чтобы ты отвез нас в Новую Тихуану, – предложил Фирлес.

Механик усмехнулся.

– Понадобится гораздо больше сотни вулонгов, чтобы туда добраться. Придется остановиться для дозаправки на Деймосе, и то только в том случае, если заправочная станция будет открыта. Плата за проход через астральные врата составляет пятьдесят вулонгов в одну сторону. И это еще мы не учитываем летное время и чаевые, которые должны быть весьма щедрыми, учитывая тот факт, что этот корабль вам не принадлежит.

Фирлес повернулся к Вишезу и прошептал:

– Дай мне свой пистолет.

– Что, зачем? – не понял Вишез.

– Потому что я снова оставил свой в фургоне.

Вишез закатил глаза, сунул руку за пояс и отдал другу пистолет. Фирлес передернул затвор и наставил дуло на механика.

– Как насчет таких чаевых?

Механик медленно поднял руки, и тут его накрыла паника.

– Мать твою. Это же пистолет. Твою ж мать. Ого, о боже, о, ничего себе. Твою ж мать. Твою ж мать!

Вишез покосился на Фирлеса.

– Ты ничего получше придумать не мог? Серьезно? «Как насчет таких чаевых?»?

– Да пошел ты, – прошептал Фирлес, снова переключая свое внимание на механика. – Тащи свою задницу в кабину!

Но тот не сдвинулся с места. Он словно окаменел, пытаясь поймать дыхание.

– О-о-о-о-о-о-о-о! На меня никогда раньше не наставляли пушку! О боже. Черт побери. О, ух ты. Ого. Ого.

Друзья обменялись взглядами, словно бы говоря: «Это уже чересчур».

– Как тебя зовут, старина? – поинтересовался Фирлес гораздо более мягким тоном.

Механик еле выдохнул свое имя между судорожными вдохами:

– Ско… ти. Скотти.

Фирлес сделал глубокий вдох. Выдох. Теперь он чувствовал себя просто говнюком.

– Просто садись в корабль, Скотти. Хорошо?

А потом это случилось. Все и сразу. Как с ним часто случалось.

Скотти вырвало.

* * *

Лунный прыгун нервно загрохотал по взлетно-посадочной полосе. Скотти, весь покрытый потом после того, как его вырвало, сидел за штурвалом. Вишез уселся в пассажирское кресло справа от него, заявив, что сзади его укачивает. Таким образом, Фирлес был вынужден разместиться на скамейке сзади. Он особо и не жаловался – скамейка позволила ему вытянуть ноги и заложить руки за голову.

– Держитесь за свои жопы, – посоветовал Скотти, поворачивая корабль и выравнивая его с полосой для взлета. – Эти старые калоши всегда немного трясет после взлета.

– Спасибо, что предупредил, но я обычно засыпаю еще до взлета, – зевнул Фирлес. Однако затем спохватился, что Скотти предполагается быть их заложником, и добавил: – Но… э-э-э… помни, что я не спускаю с тебя глаз, так что не делай никаких резких движений и так далее и тому подобное.

Скотти врубил двигатели на полную. Лунный прыгун дернулся на старте, но затем быстро набрал скорость, оторвался от взлетной полосы и поднялся в воздух. По мере того как они набирали высоту, Тарсис становился все меньше. Просто скопление зданий, построенных внутри кратера, окруженного тысячами миль бесплодной красной пустыни.

– Мы входим в стратосферу, – произнес Скотти, – примерно здесь начинает… – И он запнулся. Попытался собраться и заговорить снова: – Когда все становится… – Он схватился за грудь. – Становится…

Механик потерял сознание прямо за штурвалом.

Прыгун начал резко снижаться. Скотти всем своим весом навалился на штурвал, направив корабль резко вниз. Приборная панель осветилась множеством тревожных огней, а автоматический голос начал командовать: «Наберите высоту. Наберите высоту. Наберите высоту».

Вишез отчаянно пытался разбудить механика:

– Эй! Эй! Скотти! Очнись, мужик!

Но все было тщетно. Вишез приложил два пальца к шее Скотти, чтобы проверить пульс, но ничего не нашел. Механик был мертв. Вишез обернулся и взглянул на Фирлеса, который с устрашающим спокойствием лежал на скамейке.

– Ты убил Скотти!

Фирлес приоткрыл один глаз. Его руки все еще были расслабленно сцеплены за головой.

– Каким это образом я убил Скотти? У него явно случился сердечный приступ. Следовало понять это еще по приступу рвоты. Это довольно четкий предупреждающий знак.

Вишез отчаянно пытался стащить тело Скотти со штурвала, но он оказался слишком тяжелым. Корабль резко снижался. Вишез повернулся к другу и закричал:

– Помоги мне! Если мы не снимем его со штурвала, то умрем!

Фирлес пожал плечами. Глаза он снова закрыл.

– Знаешь, я всегда полагал, что именно так и умру.

– Что, черт возьми, это значит?

– Мне все время снятся сны об этом моменте, – принялся объяснять Фирлес. – Я на корабле. Что-то идет не так, корабль падает с неба и разбивается, я умираю. Потом я просыпаюсь. И вот мы оказались внутри этого сценария, и я с ним смирился.

– Смирился? – рявкнул Вишез. – Ты с ума сошел, мать твою?

Вишез, со своей стороны, еще ни с чем не смирился и был полон решимости выжить, так или иначе. Он выглянул в иллюминатор кабины, отслеживая их снижение. Красный песок марсианской пустыни с каждым мигом становился все ближе. У них оставались считаные секунды, чтобы набрать высоту и навсегда изменить курс своих жизней.

И тут ему в голову пришла идея. Вишез быстро отстегнул ремень безопасности и перелез через Скотти. Его рука лихорадочно шарила по боковой стороне кресла пилота в поисках ручки ручного управления его положением. Он шарил вокруг, руки лихорадочно танцевали в пустоте, пока, наконец, не нащупали искомое. Вишез дернул за рычаг, отодвинул кресло Скотти назад и, наконец, получил возможность стащить мертвеца со штурвала.

Корабль мгновенно начал выравниваться. Но красная марсианская почва по-прежнему приближалась слишком быстро. Он выровнял нос настолько, насколько мог, но они все равно разобьются. Вопрос заключался лишь в том, будет ли угол удара о землю таким, что сразу их убьет, или же они просто изувечатся?

– Приготовься к столкновению! – крикнул Вишез.

Но Фирлес даже не дрогнул – и глаз не открыл. Он не произнес ни слова. Просто растянулся на скамейке, ожидая, когда это все закончится.

И ровно перед тем, как корабль врезался в поверхность, губы Фирлеса изогнулись в улыбке.

А затем все погрузилось во тьму.

Разбитый асфальт хрустел под колесами лимузина, который медленно ехал по улицам Восточного Тарсиса. В самом появлении представительского автомобиля здесь не было ничего необычного. Богатеи частенько наведывались в эту часть города, чтобы снять шлюху или купить наркотики на черном рынке. Но это был не обычный лимузин. Тройные пуленепробиваемые стекла тонированы в непроницаемо черный цвет. Стальная рама усилена керамическим покрытием. Покрытые кевларом шины невозможно пробить. Это была не просто машина, это был бункер на колесах.