– Простудишься, – отстраненно заметил Ланкмиллер, остановившись подождать. Словно не предупреждал, а бесстрастно подводил итог.

– Ну, это не самое страшное, что могло бы со мной случиться, – отмахнулась я, ступая босыми ногами на неровный и пыльный асфальт.

Он уже остыть успел за ночь и здорово холодил кожу, но я все еще мучилась от боли из-за натертых мозолей, поэтому все остальное отступило на задний план. Я втягивала воздух, запрокидывая голову и переступая с ноги на ногу, чувствовала, как понемногу уходит жжение.

– Хочешь передохнуть? – наблюдая за всем этим, вдруг предложил Кэри.

– Не отказалась бы.

В сквере пахло зеленью и сигаретным пеплом. По тому, как краешек неба светился на востоке неярким золотом, было ясно, что скоро его обнимет серый пустой рассвет.

Кэри опустился на деревянную скамейку, старую, скрипнувшую под весом, и я подлезла ему под руку, потому что рядом, под его рукой и его пиджаком было теплее, не так доставал зябкий предрассветный сумрак.

Переставал быть единственным приказом, сводящим ребра.

Я знала, что Кэри сейчас смотрит на меня с рассеянным удивлением, как на такую лишнюю бессмысленную вещь, которая случайно попала в руки, и теперь ты не знаешь, куда ее деть. Думал, что в сексе сможешь забыться, но только сильнее поддался чувству вины. Что за глупый мальчик.

– На самом деле, это же здорово, что ты кому-то нужен, – вздохнула я куда-то ему в рубашку. – Ты ведь тоже их любишь, правда? Со временем тебе станет легче. Ты только держись…

– Все хорошо, Роуз, – оборвал мучитель на полуслове, устало потрепав по волосам.

И, конечно, он почувствовал, как я вздрогнула. От звука собственного имени, кольнувшего сердце булавкой. И оттого, что он позволил себе такую оглушительную, ничем не прикрытую ложь вот так просто.

– Ты мог бы не притворяться со мной. У тебя для этого есть они.

Наверное, я так и не сказала этого вслух. Или Ланкмиллер притворился, что не услышал.

– Надо бы зайти в круглосуточный, купить нам чего-нибудь на завтрак, – как ни в чем не бывало заметил он. – Если устала, побудь здесь. Я быстро вернусь, тут недалеко.

Уже начинало светать, в воздухе висели темно-синие туманные сумерки, заставляя чихать от прохлады. Все еще горели придорожные фонари, мигая каждые три секунды. Кэри ушел, и я осталась одна на скамейке, подтянув колени к животу, думая о том, что он сейчас шагнул в параллельную реальность, где ему не место. Владелец судостроительной компании и круглосуточный магазин, н-да. Это было смешно и странно, но это делало его… человеком? Теперь, когда Кэри почти умер изнутри, он виделся мне более живым, чем когда-либо.

Шаги, отдававшиеся эхом по пустынной улице, заставили меня вскинуть голову и оцепенеть от испуганного удивления. Я не этого ожидала.

– Марко! Какого черта тут…

Черт возьми, ну почему именно он, из всех случайных прохожих?! Это мистическое притяжение какое-то, проклятие или что? Бьянки, кажется, не меньше меня был удивлен этой нежданной встрече.

– Я не ожидал тебя здесь увидеть в такое время, – растерянно проговорил он, бледнея. – Ты что, сбежала от Ланкмиллера?

– Нужды в этом нет, – хмыкнула я, поднимаясь на всякий случай. – Опять по поручениям маменьки бегаешь? Ближе не подходи.

Предупредить-то я предупредила, но Марко с головокружительным блеском это проигнорировал. Проще сказать, он сделал прямо противоположное, за пару секунд оказался в шаге от меня и схватил за запястья, перетягивая к себе.

– Марко, отстань, пожалуйста, – давила я сквозь зубы, старательно выдираясь. – Давай раз и навсегда забудем, что были вообще знакомы. Ты слишком много сделал для меня – и хорошего, и плохого.

– Это отлично, что ты здесь, – захлебывался он, совершенно не слушая моих слов. – Мне нужно поговорить с тобой не как представителю Амалии или еще чьему-то. Пойдем со мной, сейчас, ты же здесь на нелегальном положении. Будет очень просто освободиться от Ланкмиллера, в ближайшем центре для беженцев из других стран. Тебе не нужно держаться ни Кэри, ни матери, тебе нужно скрыться от них обоих, так далеко, что никто из них не достанет. Используем связи сопротивления. Да идем же, чего ты ждешь?

– Марко, я тебе, черт возьми, не верю! – Я вздохнула резко от боли в запястье, теряясь в потоке вылитых на меня малосвязных фраз. – Ни секунды не сомневаюсь, что ты снова обманешь и доставишь обратно к матушке, ты уж прости.

– Роуз, пожалуйста, ты… – Он закусил губу и еще раз дернул на себя, заставляя чуть ли не взвыть. – А кому ты веришь? Ланкмиллеру? Поверь, он скрывает от тебя намного больше, чем тебе хотелось бы. У него к тебе личные счеты, не только из-за Амалии. Неужели ты до сих пор не вспомнила? Думаешь, он так просто самолично возвращал тебя с ее лайнера? Он и не отпустит тебя так просто. Да пойми же ты…

– Отпусти! Я не хочу тебя слушать, не понимаю, чего ты там бормочешь, и верить тебе не могу, после того, что было. Ты делаешь мне больно, – уже тише и куда отчаянней проговорила я, потому что он правда делал больно. Очень и очень.

Бьянки не отпустил, но этим сделал себе только хуже. Он почти отлетел в сторону, сплевывая кровь из разбитой губы, и поднял свой ненавистный и в то же время испуганный взгляд. Мы были так заняты перепалкой, что и не заметили приближение Ланкмиллера, за что Марко и поплатился сейчас подпорченной физиономией.

– Кто это? – раздраженно спросил мучитель, за шиворот одной рукой оттаскивая меня к себе за спину, где я и сделала очередную дурость, ту единственную, которая еще могла спасти ситуацию от кровопролития и прочих болезненных неприятностей, которыми она угрожала.

Я вжалась Ланкмиллеру носом между лопаток, обнимая его со спины и чувствуя, как сердце начинает отстукивать с удвоенной скоростью.

– Пожалуйста, Кэри, не нужно. Совсем не стоит того. Пойдем домой?

Мучитель отстранил меня и повернулся ко мне лицом. Да знаю я, как это выглядит, даже глаза поднимать не надо. Стою перед ним, босая, жалкая, со скорбной миной и прошу о чем-то так отчаянно и убито.

Ланкмиллер не нашел в себе сил отказать.

Я проскочила в ванную сразу после Ланкмиллера и застыла прямо перед стенным шкафчиком.

В прошлый раз мы пробыли в этом доме всего ничего, казалось бы. А сколько воспоминаний. Цепь у кровати, ланкмиллерская попойка, его же ранение в плечо, Элен, моя идиотская попытка самоубийства… Ну, кровь с кафеля, разумеется оттерли, а вот воспоминая о серых плитках с багровыми разводами въелись мне в память так, что уже и не ототрешь.

Я долго стояла под душем, думала, грелась, пока не поняла, что вода течет холодная, и кожа от нее уже покрылась мурашками. Спать не хотелось, завтракать тоже, моим единственным желанием было просто завалиться на кровать и лежать, бездумно пялясь в потолок. Что-то не давало покоя, словно подтачивало изнутри. Я старалась внутренне улыбаться, чтобы это прошло. Чтобы все прошло.