Наконец мои старания подошли к концу, видимые повреждения я кое-как обработала, насколько это вообще позволяли мои навыки и небогатое содержимое аптечки.

Прямо вспоминаю себя несколько недель назад. Надеюсь, у нее хотя бы ничего не сломано…

– Закончила, кажется. Ты как?

– В порядке, – тихо заверила Юми и тут же ахнула от неудачного движения, причинившего боль. – Относительно.

– Хуже-то не будет? – как-то виновато и с опозданием спросила я, укладывая все обратно в аптечку, только чтобы на собеседницу не смотреть.

Такара ведь из таких, не из слишком сердобольных. Вдруг так случится, что он захочет довершить начатое и только сильнее будет злиться от того, что его прервали? Об этом говорил мучитель? Об этом я не подумала тогда.

– Да нет, он отходчивый. Еще прощения попросит.

Юми попыталась улыбнуться, а я и не заметила, как ответила ей той же попыткой. Весь мир как будто сузился в одной комнате, сошелся клином на нас. Мы были такие разные, но обе совершенно бесправные, по-настоящему по-человечески никому не нужные, обе такие побитые и, в общем, жалкие. И я не знаю, как так получилось, что ее улыбка вдруг превратилась в слезы. Огребать от Кэри было не так больно, потому что я никогда особо не верила в его человечность, и уж точно речь не шла о восхищении. Но тут…

– Я не могла по-другому поступить, я же должна была… Даже если он сам этого не понимает… – Юми всхлипывала у меня на плече и дрожала всем телом, словно в лихорадке.

Преданная хозяином тень, такая верная и такая одинокая, сбитая с толку и напуганная. Все мы одинаковые.

Кэри заглянул в ванную, наверное, чтобы поторопить, но, увидев, что происходит, молча остановился в дверях.

– Я подобрал одежду, так что, если тебе подойдет, оставь себе, – мягко сообщил он, когда наложница успокоилась настолько, чтобы отвечать на вопросы.

Ланкмиллер оставил одежду на подзеркальной полке, и я выскользнула из ванной вслед за ним, давая Юми время переодеться. И это было верным решением, потому что нынешняя одежда на ней либо порвана, либо испачкана кровью.

Спустя несколько минут Юми уже стояла на пороге и, прощаясь, беспокойно посматривала за плечо мучителя в открытый дверной проем. Кэри подбирал какие-то сдержанные успокаивающие слова на прощание, когда я просто бестолково мялась у вешалки, не зная, куда деть себя.

– Спасибо вам большое, я перед вами в неоплатном долгу, – наложница низко поклонилась.

– Юми, – Ланкмиллер привлек ее внимание, заставляя поднять голову, и только после этого кивнул в мою сторону, – поблагодари ее.

Наложница вдруг обняла меня и выдохнула на ухо тихое от душащих ее чувств «спасибо». Потом сбежала по ступенькам во двор.

Машина Такары уже стояла перед входом. Юми взялась было за ручку, но, вместо того чтобы открыть ей, Хироши сам вышел и встал перед наложницей. Она сразу вздрогнула и отступила назад, но потом, видимо, усилием воли, сдержав себя, осталась стоять на месте. Он что-то говорил, совсем негромко, и потому совсем было не разобрать слов. Юми только кивала, не отрывая глаза от своих туфель.

Когда он подался вперед, стало так страшно, что сжалась даже я, но, вместо того чтобы ударить, Такара прижал ее к себе и начал гладить по голове.

Знает ли он, как ему повезло, что такой человек просто есть рядом?

– Одумался, – как-то невесело констатировал Ланкмиллер и ушел в дом, закрывая за собой дверь. Я поплелась за ним.

Это молчаливое преследование мучителя привело на кухню. Там Кэри, даже не оборачиваясь, начал искать посуду в ящиках. Я забилась в уже излюбленный мной угол дивана и поджала под себя ноги. Все ждала, что получу свое за шантаж или за то, что снова влезла не в свое дело. Ждала, когда Ланкмиллер начнет меня отчитывать. Скажет что-то такое, что на ближайшие дня два напрочь отобьет желание жить.

– Весьма неплохо, – вместо этого рассудил мучитель, пробуя что-то со сковородки, – только надо бы подогреть.

– А что, если он говорил правду? – Под нос чуть слышно пробормотала я. – Что, если у меня нет будущего?

Горло все еще жгло, и дышать было больно. И если пережитое хоть как-то отвлекало меня от этого раньше, то теперь, оставшись наедине с собой, я уже не могла так легко игнорировать то, что жжением и горечью отдается практически каждый вдох.

Ланкмиллер все-таки расслышал.

– Ну что за глупости. То, что говорит Такара, надо делить на сто.

Я бы и рада была поделить, но, кажется, перестаю хоть что-нибудь понимать в своей бестолковой жизни. Как-то сразу навалилось на меня все то, что Хироши сказал и сделал за время нашего знакомства, и от того как-то слабо теперь верилось в светлое будущее. Вообще хоть в какое-то. Разве отпускает людей та помойная яма, в которой я оказалась? Особенно жалких, ни на что не пригодных, способных только привлекать неприятности.

– Горемычная ты моя, вечно попадаешь в переделки, – вздохнул Ланкмиллер, поглядывая на меня, и видимо, подметив не самое веселое расположение духа.

– Кэри, без шуток, мне страшно, – я съежилась, морщась от боли в грудной клетке, – мне страшно, холодно и тяжело дышать.

Мучитель явно насторожился, бросил то, чем занимался у плиты, и разом оказался возле меня, убирая с лица отросшую челку.

– Температура? Лоб холодный, почти ледяной, – напряженно констатировал Ланкмиллер. – Что с тобой, а?

Тем временем то, что зародилось где-то в глубине слабой искоркой, поднималось, ширилось, захлестывало меня с головой.

– Я боюсь умереть…

Нащупала его руку и судорожно сжала. Перед глазами начинали роиться такие же черные мошки, как тогда, когда Такара меня душил в погребе. И я слабо соображала, что происходит, не могла собрать кусочки реальности воедино, она словно разбивалась и расслаивалась, не давая покоя, погружая меня в еще большую панику.

Кэри уже ничего не спрашивал, он набрал чей-то номер и прижал трубку к уху. Уткнувшись лбом в колени, я лишь обрывками слышала его фразы.

– Это исключено, ближайшая аптека в сорока минутах езды. И какой шанс, что мне что-то продадут без рецепта? Потом меня отчитаешь, Ричард, говори, что еще можно предпринять. Ай, ясно все, – Ланкмиллер раздраженно цокнул языком и откинул телефон на диван, взяв обе моих руки в свои. – Кику, послушай меня. Послушай, Ричард говорит, что это ничего серьезного, может, паническая атака или что-то вроде. Тебе сейчас ничего не угрожает, просто постарайся дышать медленнее, так ты только себя распаляешь. Посиди здесь, я сейчас приду.

– Не оставляй меня одну! – Я вскочила следом, откуда только силы взялись, и всем телом прижалась к нему.

Руки тряслись, как у ненормальной. Кэри все-таки высвободился из объятий.

– Я вернусь быстро. Побудь здесь.

Мне казалось, что я умру прямо сейчас, что вместо минуты отсутствия Ланкмиллера, прошла вечность, что все куда-то падает, и я вместе со всем тоже проваливаюсь, несмотря на то, что так крепко цепляюсь за спинку дивана.