— На данный момент нет, дорогая. — И поднимается навозвышение. Касаясь рукой стола, огибает его, находит проигрыватель. — Всеотлично. Пит, вас не затруднит поставить коробки с пластинками на стол? Ту, чтосверху, вот сюда, следующую — справа от нее.

— Каков он, ваш друг Джек? — спрашивает Ребекка.

— Дитя шторма. Котик, но с острыми когтями. Должен сказать,иной раз с ним очень нелегко.

Через раскрытые окна доносится шум толпы, гул разговоровпрорезывает детские крики и песни, исполняемые под аккомпанемент дребезжащегостарого рояля. Пит уже положил на стол коробки с пластинками.

— Я, пожалуй, пойду, потому что Шустрик, наверно, уже ищетменя. После того как они придут сюда, предстоит большая уборка.

Пит выходит, катя перед собой тележку. Ребекка спрашивает,чем она может помочь.

— Верхний свет включен, не так ли? Пожалуйста, погасите егои подождите, пока появится первая волна. Потом включите розовый прожектор иготовьтесь к тому, что сердце выскочит у вас из груди.

— Вы хотите, чтобы я выключила свет.

— Вы все поймете.

Ребекка идет к двери, выключает верхний свет и, как и обещалГенри, все понимает. Мягкий дневной свет, вливающийся в окна, заменяет слепящийглаз электрический. Актовый зал словно плывет в туманной дымке. «Розовый лучбудет здесь к месту», — думает Ребекка.

***

На лужайке заканчивается прелюдия к танцам. Старички истарушки доедают клубничные пирожные и допивают газировку за столиками, агосподин в соломенной шляпе и красных подтяжках, играющий на рояле, споследними громкими аккордами «Сердца и души» закрывает крышку клавиатуры ивстает под аплодисменты. Внуки, которым никак не хотелось (а что делать?) идтина этот фестиваль, теперь шныряют между столами и инвалидными креслами, избегаявзглядов родителей и надеясь заполучить последний воздушный шарик у женщины вклоунском наряде и огненно-рыжем парике, которая их раздает.

Элис Уитерс аплодирует пианисту: сорок лет тому назад под ееруководством он из-под палки постигал азы игры на рояле, зато теперь пользаочевидна: он может заработать несколько баксов в свободное от основной работы(продает спортивные костюмы и бейсболки на Чейз-стрит) время. Чарльз Бернсайд, отмытыйдобросердечным Батчем Йерксой, в белой рубашке и грязных широченных штанахстоит чуть в стороне от толпы под большим дубом, не аплодирует — недовольнофыркает. Расстегнутый воротник оголяет морщинистую шею. Время от времени онвытирает рот рукой или ковыряет иззубренным ногтем в зубах, но не двигается.Выглядит так, будто его высадили на обочине дороги, да там и оставили. Есликто-то из расшалившихся внуков приближается к Берни, его тут же уносит всторону, словно отталкивает неким силовым полем.

Между Элис и Берни три четверти резидентов «Макстона»доедают пирожные за столами, тяжело ходят, опираясь на палочки, сидят вкреслах-каталках, зевают, дремлют, смеются, пердят, вытирают свежие пятна,оставленные клубникой на одежде, смотрят на родственников, на свои дрожащиеруки, в никуда. Полдюжины тех, кто дальше всех ушел от реальности, сидитконических ярко-красных или ярко-синих шляпах, символизирующих праздничноевеселье. Женщины с кухни уже ходят между столами с большими мусорными мешкамииз черного пластика, потому что очень скоро им нужно возвращаться на рабочиеместа и готовить картофельный салат, картофельное пюре, тушенный в сметанекартофель, тушеную фасоль, салат с «Джелло»,[53] салат с маршмэллоу,[54] салатсо взбитыми сливками плюс, разумеется, большой клубничный торт!

Бесспорный и наследственный суверен этого королевстваШустрик Макстон, который в данный момент очень уж похож на скунса, забившегосяв грязную нору, последние девяносто минут только улыбался и пожимал руки, итеперь сыт по горло и первым, и вторым.

— Пит, — рычит он, — где тебя так долго носило? Начинайскладывать стулья. И помоги мне загнать всех этих в актовый зал. Пора в путь.Фургоны катятся на запад.

Пит занимает исходную позицию, а Шустрик дважды громкохлопает в ладоши, потом вскидывает руки.

— Слушайте все, — кричит он во весь голос. — Какой, однако,чудесный день подарил нам Господь для нашего замечательного праздника. Лучшепросто быть не может!

Конечно же, с ним соглашаются.

— А теперь, друзья мои, вот о чем я вас попрошу. Покажите,что вы довольны и погодой, и праздником, и помощью наших добровольцев исотрудников.

Ему отвечают громкими аплодисментами.

— Отлично! Знаете что? Как сказал бы Джордж Рэтбан, дажеслепой может видеть, как здорово мы проводим время. Я это вижу, но наша программаеще не исчерпана. У нас в гостях величайший диджей, о котором вы толькослышали, знаменитый Симфонический Стэн, знаток больших оркестров, он готовоткрыть свое шоу в актовом зале, танцы и музыка до праздничного обеда, и онобошелся нам очень дешево… только не повторяйте ему мои слова! Итак, друзья иродственники, вам пора попрощаться и позволить вашим близким насладитьсямузыкой и танцами. А музыка нас ждет неповторимая. Думаю, я тоже закружусь втанце с какой-нибудь очаровательной дамой.

— Серьезно, друзья мои, нам пора надевать туфли для танцев.Пожалуйста, поцелуйте папу или маму, бабушку или дедушку, попрощайтесь, и попути к воротам вы, возможно, что-нибудь пожертвуете нам на расходы. Для этогона рояле стоит корзинка. Десять долларов, пять, сколько можете пожертвовать,чтобы помочь нам и дальше устраивать вашим близким такие вот праздники. Мыделаем это из любви, но половина ее — ваша любовь.

И за удивительно короткий промежуток времени (ШустрикаМакстона такой темп не удивляет, он понимает, что редко кто хочет задерживатьсяв доме престарелых дольше положенного) родственники успевают обнять ипоцеловать своих стариков, собрать малышню и ретироваться на автостоянку.Большинство не забывает по пути подойти к роялю, на котором стоит корзинка дляпожертвований.

Едва родственники потянулись к своим автомобилям, ПитУэкслер и сам Шустрик начинают загонять стариков в дом. Если Шустрик вежлив,хотя бы на словах: «Разве вы не понимаете, миссис Сиверсон, как мы хотим, чтобывы получили удовольствие от музыки?» — то Пит, конечно же, погрубее: «Давай,старина, пора тебе шевелить копытами». Но оба не забывают про то, чтобыподтолкнуть, кого надо, где-то тихонько, а где и не очень, направляютинвалидные кресла в нужную сторону.

Находящаяся в актовом зале Ребекка Вайлес наблюдает, какнекоторые из жильцов «Макстона» развивают опасную для их здоровья скорость.Генри Лайден застыл за коробками с пластинками. Его костюм мерцает, голова —темный силуэт на фоне окна. Не имеющий времени пялиться на грудь Ребекки ПитУэкслер заводит Элмера Джесперсона в актовый зал и тут же бросается на поискиТорвальда Торвальдсона, главного врага Элмера, делящего с ним комнату M12. ЭлисУитерс входит сама и, сложив руки под подбородком, ждет, когда же зазвучитмузыка. Высокий, костлявый, с провалившимися щеками, Чарльз Бернсайд появляетсяследом и быстро отходит в сторону. Когда взгляд его пустых глаз останавливаетсяна Ребекке, по ее телу пробегает дрожь. Следующий брошенный на нее взглядпринадлежит Шустрику Макстону, который толкает инвалидное кресло с ФлоройФлорстад. К взгляду добавляется веселая улыбка.