***

Сумочка Ребекки лежит на ее столе в приемной кабинетаШустрика. Прежде чем войти в кабинет, она вырывает листок из блокнота,записывает: Фриц Хаарман (?), Ганновер (?), и сует листок в среднее отделениесумочки. Возможно, это ничего не значащие слова, но кто знает? Она в ярости,потому что позволила Бернсайду напугать себя, и, если найдет способиспользовать эту чепуху против него, приложит все силы, чтобы вышибить мерзкогостарика из «Макстона».

— Детка, это ты? — спрашивает из кабинета Шустрик.

— Нет, это леди Магоуэн и ее гребаный кошмар. — Она входит вкабинет и видит, что Шустрик сидит за столом и радостно пересчитывает купюры,брошенные сыновьями и дочерьми его клиентов в корзину для пожертвований.

— Моя маленькая Бекки какая-то взъерошенная, — говорит он. —Что случилось? Один из наших зомби оттоптал тебе ногу?

— Не зови меня Бекки.

— Эй, эй, выше голову. Ты не поверишь, сколько денег вытряссегодня из родственничков твой сладкоголосый бойфренд. Сто двадцать шестьбаксов! Нигде и никем не учтенных! Ладно, так что случилось?

— Чарльз Бернсайд напугал меня, вот что. Ему самое место впсихиатрической клинике!

— Ты шутишь? Этот зомби — просто золотое дно. Пока ЧарльзБернсайд способен дышать, для него всегда найдется место в моем сердце. — Улыбаясь,он потрясает в воздухе купюрами. — А если у тебя есть место в моем сердце,сладенькая, тебе всегда найдется место в «Макстоне».

Вспомнив слова Бернсайда: «Король был в своем казначействе.Подсчитывал свои богатства», — она почувствовала, будто ее вываляли в грязи.Если бы Шустрик не улыбался столь радостно, полагает Ребекка, она могла быпринять его за того пациента, которого он так любит. «У всех, всех, всех бываюткошмары, ха, ха, ха, хо, хо». Достаточно точное описание Френч-Лэндинга вовремена Рыбака. Странно, но можно подумать, что Шустрик, точно так же, как истарина Берни, не замечает этих убийств. Ребекка ни разу не слышала, чтобы вразговоре он коснулся преступлений Рыбака, кроме того случая, когда пробурчал,что никому не может сказать о предстоящей рыбалке, пока Дейл Гилбертсон неоторвет от стула свою толстую задницу и не займется делом.

Два телефонных звонка и личная проблема, в существованиикоторой он никому бы не признался, сообща вытащили Джека Сойера из коконаНорвэй-Вэлли и направили в сторону Френч-Лэндинга, Самнер-стрит и полицейскогоучастка. Первым позвонил Генри из кафетерия «Макстона» во время одного изкоротких перерывов шоу Симфонического Стэна и настоял, чтобы Джек выслушал его.Похоже, этим днем неподалеку от «Макстона» похитили еще одного ребенка. Ипричины, по которым, не раскрывая их, Джек ранее воздерживался от участия врасследовании, больше не могли считаться существенными. Рыбак довел счет своихжертв до четырех, поскольку едва ли Джек мог надеяться на то, что в самомскором времени Ирма Френо вернется домой, не так ли? Убито четверо детей!

— Нет, — ответил Генри на вопрос Джека, — я не слышал обэтом по радио. Мальчика похитили этим утром.

— Нет, я узнал об этом от уборщика «Макстона», — ответилГенри на вопрос Джека. — Он видел, как чем-то озабоченный коп брал стоявший натротуаре велосипед и укладывал в багажник патрульной машины.

— Кого именно похитили, я не знаю, — ответил Генри на вопросДжека, — но в том, что Рыбак увеличил число своих жертв, сомнений нет. К вечеруДейл установит личность несчастного, а завтра утром об этом напишут газеты. Ивот тогда весь округ встанет на уши. Неужели ты не понимаешь? Одного известия отом, что ты взялся за дело, хватит, чтобы успокоить людей. Ты больше не можешьпозволить себе такой роскоши, как пенсия. Ты должен включиться в расследование.

Джек ответил Генри, что тот делает скоропалительные выводы,и предложил поговорить об этом позже.

Через сорок пять минут позвонил Дейл Гилбертсон сообщить,что этим утром десятилетний Тайлер Маршалл исчез с тротуара у «Центра Макстонапо уходу за престарелыми», и отец Тайлера, Фред Маршалл, в настоящий моментнаходится в полицейском участке, настаивая на встрече с Джеком Сойером.

Фред — отличный парень, примерный семьянин, добрый другДейла, но в данный момент он на грани срыва. Судя по всему, у его жены, Джуди,еще до появления Рыбака возникли нелады с психикой, и исчезновение Тайлерапривело к тому, что у нее окончательно поехала крыша. Она бормотала что-тобессвязное, поранила себя, чуть не разнесла весь дом.

— Я хорошо знаю Джуди Маршалл, — продолжил Дейл. —Красавица, просто красавица, такая миниатюрная, но с твердым характером, всегдаздравомыслящая, уравновешенная, вот уж никогда бы не подумал, что она можетсойти с ума. Похоже, она знала о похищении Тайлера до того, как нашелся еговелосипед. Во второй половине дня ей стало так плохо, что Фреду пришлосьпозвонить доктору Скарде, и ее отвезли в Лютеранскую окружную больницу вАрдене, где поместили в отделение Д, для душевнобольных. Так что ты можешь себепредставить, в каком сейчас состоянии Фред. Он настаивает на разговоре с тобой.«На вас у меня надежды нет», — сказал он мне.

— Если ты не приедешь сюда, — продолжил Дейл, — Фред Маршаллнамерен приехать к тебе домой, и он приедет. Я не могу удержать его на поводкеи не собираюсь сажать в камеру только из-за того, чтобы не допустить вашейвстречи. А самое главное, ты нужен всем нам, Джек.

Хорошо, — продолжил Дейл, — я знаю, что ты ничего не можешьпообещать. Но ты знаешь, что требует от тебя твой долг.

Хватило бы этих двух телефонных звонков для того, чтобыусадить его в пикап и направить к Самнер-стрит? Джек полагает, что да, с тем,чтобы исключить третий фактор, секретный, несущественный, который не стоитпринимать во внимание. Потому что он ровным счетом ничего не значит. Нервныйсрыв, паническая атака, вполне объяснимая, учитывая обстоятельства.

Такое может случиться с каждым. Ему хотелось выбраться издома, так что с того? Никто не смог бы обвинить его в бегстве.

Он ехал навстречу опасности, а не убегал от нее, хотя ему ихотелось убежать, убежать от темной волны преступлений Рыбака. Но он и несобирался включаться в расследование. Друг Дейла и отец пропавшего ребенка,этот Фред Маршалл, настаивал на разговоре с ним, что ж, этот разговорсостоится. Если полчаса с ушедшим на пенсию детективом могли помочь ФредуМаршаллу справиться с возникшими у него проблемами, что ж, ушедший на пенсиюдетектив готов выделить ему эти полчаса.

Все остальное — сугубо личное. Иллюзии и яйца малиновки невыходили у него из головы, но оставались сугубо личной проблемой. И конечно же,имели вполне рациональное объяснение, которое со временем обязательно удастсянайти. Ни один здравомыслящий человек не мог воспринимать такое серьезно:странности эти — что летняя гроза, что появлялась и исчезала. Проезжая главныйперекресток Сентралии, он автоматически (коп всегда остается копом) заметил ряд«харлеев», выстроившихся на стоянке перед баром «Сэнд», и вот тут дневныенеурядицы предстали перед ним в ином свете. Стало совершенно ясно, почему он несмог, точнее, не захотел открывать дверцу холодильника. Пренеприятные сюрпризызаставляли семь раз отмерять, прежде чем резать. В гостиной перегорелалампочка, а когда он подошел к комоду, в ящике которого лежало полдюжины новыхгалогеновых ламп, выяснилось, что он не может выдвинуть этот ящик. Более того,он не мог выдвинуть ни один ящик, открыть ни одну дверь, шкафчика или кладовой.Это лишало его возможности заварить чай, переодеться, приготовить ленч, короче,он мог только пролистывать книги да смотреть телевизор. Крышка ящика для почтывроде бы скрывала пирамиду маленьких синих яиц, вот он и решил, что корреспонденцияподождет до следующего дня. Все равно там лишь счета, журналы да реклама.