– Садись, садись, – радушно принялась она приглашать меня, –Емельян пирожки испек, пальчики оближешь.

С трудом преодолев желание сказать ей какую-нибудь гадость,я мило прочирикала:

– Обожаю выпечку, сейчас поем, только переоденусь.

В спальне я достала мягкие фланелевые брюки и тонкий свитер.Но не успела стащить джинсы, как в комнату влетел Кеша.

– Мать, иди скорей!

– Погоди, – отбивалась я, – дай штаны натяну.

– Слушай, у нас несчастье, – выпалил сын и поволок меня ксебе.

На большой кровати лежала, отвернувшись к стене, Зайка.

– Что случилось? – испугалась я. – Ольга, отвечайнемедленно!

Невестка повернулась, и из ее рта вырвалисьнечленораздельные звуки:

– О-у-у…

Я почувствовала, как у меня между лопаток зазмеилась струйкапота. Нет, только не это! Ну за что ей такая страшная болезнь?

– Покажи язык, – велел муж.

Девушка покорно разинула рот, и я чуть не рухнула безчувств. У Зайки был фиолетово-черно-синий язык.

– У-у-убью Машку, – кое-как пробормотала Ольга.

– При чем тут Маня? – оторопела я, лихорадочно соображая, вкакую больницу следует обращаться.

– Так она велела Ольге язык марганцовкой полоскать, –всплеснул руками Кеша, – ты видишь результат?

– Так это от марганцовки? – с облегчением спросила я. –Какое счастье!

– Ничего себе радость! – зашипел Аркадий. – Просто Новыйгод. Знаешь, какие порядки в этом бассейне с крокодилами!

– Где? – удивилась я.

– Да на ее телевидении, – пояснил сын, – сегодня вечеромЗайку в эфире заменит другая девушка, а завтра Ольга обязана выздороветь!

Внизу послышался бодрый голос Маруси.

– Ну, сейчас ей мало не покажется, – пообещал добрый брат икрикнул: – Машка, сюда, бегом!

– Чего? – сунула Маруська в комнату растрепанную голову. –Очень тороплюсь…

– Куда это? – тоном, не предвещавшим ничего хорошего,осведомился братец.

– В академию, – выпалила бесхитростная девочка.

– Ах, в академию, – протянул Аркадий и снова отдалприказание: – Зайка, продемонстрируй!

Ольга покорно вывалила язык.

– Ох, ни фига себе, – взвизгнула Маня, – ну вылитая чау-чау!Мусик, видела, какие у чау-чау синие языки?

– Меня уволят, – еле-еле пробормотала Зайка.

– Какого черта велела полоскать Ольге рот марганцовкой? –надвинулся брат на сестру.

Но ту не так-то легко сбить с толку.

– Покажи раствор, – спокойно попросила Маня.

Невестка ткнула пальцем в белую кружку, в которой плескаласьиссиня-черная жидкость.

– И диотка! – завопила Маня, хватая емкость. – Дура рогатая!Ты себе все сожгла! Раствор марганцовки следовало развести светло-розовым, нукто додумался высыпать в двести миллилитров воды полпачки кристаллов!

Ольга ткнула пальцем в Кешу.

– Ты? – изумилась я. – А, правда, зачем так крепко сделал?

Аркадий забормотал:

– Думал, лучше подействует, понадежней…

– Пожирней, погуще, – вздохнула я.

– Надо же быть таким кретином, – кипятилась Маруся, – есливрач прописывает таблетки, ты что, сразу сто штук глотаешь?

– Скажешь тоже, – принялся отбиваться Кеша, – то лекарство,а это дрянь какая-то, марганцовка!

– Ну по твоей логике следует разом все пилюли сожрать, –пыхтела Маня, – знаешь старую истину – в ложке лекарство, а в чашке яд!

– Что делать теперь? – решила я направить разговор впозитивное русло. – Как язык вылечить?

– Сам пройдет недели через две, – резюмировала Маня, –раньше и надеяться не стоит.

Зайка метнула в муженька гневный взгляд. Если бы взор былспособен убить, от Кешки осталась бы маленькая кучка золы!

– Ужинать идите, – донеслось снизу.

Мы с Маней поспешили на зов. Ольга простонала:

– Есть не могу, больно очень.

– Во всем плохом есть что-то хорошее, – заявила Маня, –представляешь, сколько килограмм скинешь!

Моя невестка, если смотреть на нее сбоку, не толще лезвияножа. При росте примерно метр семьдесят пять она весит чуть больше пятидесятикилограмм. Однако примерно раз в три дня с криком: «Кошмар, опять прибавилаполкило!» – девушка садится на очередную диету. Каких только рецептов дляпохудания бедняжка не испытала на себе! Французский вариант – пол-литра сухогокрасного вина и два крутых яйца в день, русский – восемь запеченных в фольгекартошек, болгарский – кастрюлька овощного супа… То несчастная ест раздельномясо, картошку, зелень и хлеб, то пьет один кефир… По мне, так она смахивает наузника лагеря смерти, но сама Ольга страшно недовольна и категорическизапрещает себе даже думать о мучном, жирном и сладком. Ей-богу, наша кошкаКлеопатра ест намного больше!

В столовой мы чинно уселись вокруг изумительно пахнущегокролика. Но не успела Таня спросить у Маруси, какую часть положить ей натарелку, как в комнату вошла незнакомая девочка.

Блестящие, красиво переливающиеся волосы ребенка былиподстрижены «под пажа». Густая, завитая челка скрывала лоб. Очевидно, девочкастрадала близорукостью, так как на лице у нее красовались элегантные, большие,слегка затемненные очки. Аккуратную фигурку обтягивал свитерок, а коротенькаяюбочка открывала стройные длинные ножки, засунутые в элегантные ботиночки надовольно высоких каблуках.

– Простите, – удивилась Таня, – вы к кому?

Девочка запищала:

– Меня зовут Катя, я подруга Маши…

Потом вдруг громко расхохоталась и спросила голосом Вари:

– Ну как, мам?

– Ага, – завопила Маруська, опрокидывая стакан с минеральнойводой, – говорила же – не узнают!

– Не понимаю, – совершенно растерялась хозяйка.

– Все очень просто, – затараторила Маня, – мы с Варькойпоехали к господину Шлыкову. Ну, к тому самому, вы его знаете!