Счастливая улыбка заиграла на ее лице.

– Почему? – удивилась я.

Блондинка ткнула пальцем в сторону разномастных полок,громоздившихся у стены.

– Вон, видали, сколько добра графоманы натащили! Жуть, какиеписучие. Каждый мнит себя Шекспиром или, на худой конец, Михаилом Рощиным.Скоро попрошу у начальства пулемет – стану отстреливаться.

Я засмеялась.

– Вот уж не думала, что театры страдают от наплыва пьес.

– Где же тут пьесы? – искренне удивилась дама и вздохнула. –Просто набор слов и не более. А у вас что за проблема?

Я секунду поколебалась.

– И щу домашний адрес вашей бывшей актрисы Елены Костиной.

– Зачем?

– Видите ли, – сказала я, вынимая из сумочки французскийпаспорт, – работаю у мэтра Кассиса, известного парижского адвоката. Одна изклиенток завещала свое имущество госпоже Костиной. Но адреса она не знала,только место работы…

– Надо же, – всплеснула руками дама, – как в кино! Значит,вы приехали…

– И менно, – подтвердила я, – с самолета сразу к вам.

– Сейчас, сейчас, – забормотала собеседница, роясь в ящиках,– вообще-то, нужно в отдел кадров, но там сейчас никого. Ага, вот оно!

С торжествующим видом дама вытащила весьма потрепаннуютелефонную книжечку и принялась накручивать диск допотопного аппарата.

– Алло, Анна Ромуальдовна? Здравствуйте, как поживаете,душечка? Света Крылова беспокоит.

Я устроилась поудобней на стуле и с тоской отметила, чтонигде и в помине нет пепельницы, а на письменном столе не валяется пачкасигарет. Значит, не курит, и, скорей всего, придется терпеть и не вынимать«Голуаз».

Света продолжала мило чирикать с неведомой АннойРомуальдовной. Они обсудили новую постановку «Гамлета», посетовали на погоду,потом перекинулись на домашних животных. Из разговора стало ясно, что кошкаАнны Ромуальдовны вот-вот должна произвести на свет потомство. Наконец, спустя,наверное, полчаса, Света очнулась и пропела:

– А у меня к вам дельце пустяковое. Подскажите адресок ЕленыКостиной.

Воцарилась тишина, потом Света вскрикнула:

– Ну надо же, не знала, нет, слышала, конечно, о болезни, ночтобы так…

Она прикрыла рукой мембрану и сообщила:

– Елена Никаноровна после инсульта лишилась рассудка.

Я сочувственно покачала головой и шепнула:

– Адрес все равно возьмите.

Жила Костина на Старом Арбате. Ее дом стоял впритык к тому,где обитала убитая Зоя Лазарева. Странное, мистическое совпадение.

Хотя здания помещались рядом, подъезды их отличались, какзамарашка от принцессы. У Костиной не было ни кодового замка, ни домофона, нигрозного охранника. Лифта, впрочем, тоже. Прямо от входной двери дыбилась вверхгрязная широкая лестница. Я полезла на второй этаж, разыскивая нужную квартиру.Естественно, апартаменты оказались под крышей. Звонка не было, цифра 9 быланаписана мелом на коричневой двери.

Я постучала кулаком. Внутри моментально залились лаемсобаки. Их было по меньшей мере две.

Створка распахнулась, и в темноватом коридоре я увиделатощенькую, почти бестелесную старушку.

Не давая мне раскрыть рта, бабуленция хорошо поставленным,неожиданно сильным для щуплого тельца голосом произнесла:

– Вы ведь по поводу квартиры?

На всякий случай я кивнула.

– Входите, ангел мой, – пригласила бабуся, – сейчас покажусвои хоромы. Видите, это коридор!

От порога действительно змеилось длинное пространство,теряющееся в темноте.

Бабушка щелкнула выключателем. Под почти пятиметровымпотолком вспыхнула яркая лампа. Сразу стало видно множество дверей.

– С чего начнем? – поинтересовалась хозяйка и церемоннопредставилась: – Олимпиада Евгеньевна.

– Дарья Ивановна, – ответила я, разглядывая ее, как музейныйэкспонат.

Посмотреть было на что. Старушка была одета в темно-синеешелковое платье с белой кружевной вставкой. У горла красовалась антикварнаярозовая камея. Крохотные ушки Олимпиады Евгеньевны украшали также весьманепростые серьги. Круглые, скорей всего платиновые, с эмалевой вставкой.Совершенно седые волосы отдавали розовым цветом и были безупречно подстрижены.Голубые яркие глаза окружены черными ресницами, на щеках легкий румянец. Тут,по-видимому, не обошлось без помощи косметики.

Размером хозяйка напоминала девочку-подростка. Хотя Машанамного толще и выше. Талию Олимпиады Евгеньевны можно было обхватить двумяладонями, а щиколотки у нее были такие тоненькие, что страшно смотреть –вот-вот переломятся. И при этом абсолютно прямая спина, длинная шея и гордопосаженная голова.

– Что это, дорогуша, вы так на меня уставились? –поинтересовалась хозяйка.

Я спохватилась и сказала:

– Любуюсь на вашу фигуру, просто удивительно…

– Как сохранила ее в столь преклонном возрасте? –усмехнулась бабуля. – Секрет прост. Каждый день – к станку.

– Вы работаете на заводе? – изумилась я.

Олимпиада Евгеньевна расхохоталась.

– Однако вы шутница. Всю жизнь протанцевала в ансамбле«Русские узоры». Станком называется палка, возле которой в классе трудятсябалерины. Ну еще диета, холодные обливания. Если хотите, могу подробнорассказать.

Я поежилась. Какой ужас! Морить себя голодом, принимать ледяныеванны, да еще заниматься гимнастикой, и весь этот кошмар ради тонкой талии?Нет, категорически не способна на такие пытки.

– Молодежь так ленива, – резюмировала хозяйка, увидав моювытянувшуюся морду, и мы пошли рассматривать квартиру.

Завершилась процедура на огромной кухне, где мне предложилирастворимый кофе без кофеина и твердокаменные, страшно полезные для желудка, ноотвратительные на вкус хлебцы. Когда мы с Зайкой попытались подсунуть назавтрак домашним нечто подобное, Кеша со вздохом сказал:

– Не употребляю в пищу упаковку для телевизоров.

– Это хлебцы, – оскорбилась Ольга.