– Дмитрий, – не то согласился, не топоправил он с холодком в голосе, и Марина Алексеевна вдруг с болезненнойясностью поняла, что ничего от этого неприветливого красавчика не узнает,потому что ему и самому, конечно же, ничего о Лёле не известно, иначе неприехал бы искать ее здесь, в деревне, и какое несчастье, что именно в этогосамодовольного молодца так беспросветно влюбилась ее бедная девочка, хоть она итаилась, но видно же было, как мучилась из-за него, а теперь… И главное, какхорошо все у них начиналось! Следовало быть ему благодарной по гроб жизни, чтоЛёльку спас, но не получается: потому что Дмитрий причинил девочке горе. Жальвсе-таки, что Лёля так и не удосужилась привести своего спасителя в дом,представить родителям. Марина Алексеевна пеняла: мол, это не по-людски, –но дочка отмахивалась да отшучивалась. Может, чувствовала, что маме «жених» непонравится? Так и есть – не понравился. Причем с первого взгляда. Самодовольныйкрасавец. И сразу видно, эгоист. А что Лёльку спас – так ведь работа у неготакая. Учитель – учит, продавец – продает, спасатель – спасает…

Марина Алексеевна судорожно сглотнула, подавиввсхлипывание, медленно начала стягивать запачканные землей перчатки, как быобъясняя, почему не подает руки:

– Да, Дмитрий, здравствуйте. Вы к Лёле? А еенет. Я, честно говоря, думала… – Она безнадежно махнула рукой, и на синююфутболку неожиданного гостя посыпалась серая земляная пыль.

Он, впрочем, как бы и не заметил этого – стольпристально вглядывался в лицо Марины Алексеевны, словно размышлял: заплачет онапрямо сейчас или немного погодя?

– Значит, это вы мне звонили? – спросилнегромко.

Марина Алексеевна поджала губы. Она уже не разпроклинала себя за тот звонок в аварийно-спасательный отряд. Дежурный, конечно,сообщил ей, что Дмитрий Майоров в командировке, но прежде дотошно и долговыспрашивал, кто звонит. Марина Алексеевна, и так с трудом сдерживая дрожь вголосе, едва не зарыдала, поняв, что ее приняли за одну из многочисленныхдевчонок этого плейбоя. Да уж, он не испытывал, конечно, недостатка вподружках, а ведь для Лёли он был единственным!

Был… почему был? И догадка, жуткая,ошеломляющая, внезапно хлестнула Марину Алексеевну по лицу. А вдруг этотмерзавец бросил ее дочь, и она от отчаяния…

Серый туман поплыл перед глазами, и тут жечто-то резко встряхнуло Марину Алексеевну.

– Сядьте-ка, – сказал спокойный голос, иона рухнула на прохладную скамейку. – Нельзя в такую жару долго быть насолнцепеке. А мужу вашему – тем более. Хотите, я пойду и посоветую ему перейтив тень?

Она мгновенно овладела собой:

– Ради бога, я сама. Ничего, мы с ним толькочто вышли. Ничего, спасибо… Да, я звонила вам, хотела узнать, не у вас ли Лёля…

Она осеклась. Черт дернул за язык, зачемсказала, что сама не знает о судьбе дочери! Что он теперь подумает о девочке?

– То есть как это – не у меня ли? –медленно произнес Дмитрий. – Ну, я думал, раз ее нет дома, значит, она вдеревне. И когда мне дежурный передал, что звонила какая-то женщина из Доскина,я решил, что это она… То есть я надеялся…

Он умолк, растерянно глядя на МаринуАлексеевну, и та вдруг почувствовала, что парень страшно взволнован, изо всехсил пытается скрыть это, да не получается: выдают крутые бугры желваков, то идело вспухающие на худых щеках.

– Нет, это я звонила, – устало кивнулаМарина Алексеевна. – Понимаете, я же целую неделю ничего не знаю о Лёле,даже в город съездила, в милицию, но там ничего не добилась. Я вчера оставилазаявление…

Она поперхнулась словами.

Дмитрий сел рядом, взял ее за руку.

– Тихо, тихо. Ничего еще не случилось.

– Да, – кивнула Марина Алексеевна, ислезы закапали на выцветшее ситцевое платье, обтянувшее колени, – мне тамтак и сказали: еще ничего не случилось, в списках неопознанных… – онапроглотила слово, – ее нет. Конечно, я понимаю, она совершенно взрослыйчеловек, имеет право самостоятельно принимать любое решения, но раньше я всегдазнала, где она и что с ней…

Марина Алексеевна умолкла, потому что Дмитрийосторожно выпустил ее руку, и она снова ощутила, что от него исходит толькохолод.

Значит, она имеет право самостоятельнопринимать решение, да?

Дмитрий стиснул зубы. Интересно, эта женщинарассуждает вообще или имеет в виду что-то конкретное? В курсе она, к примеру,какое самостоятельное решение приняла ее дочь, – и не только приняла, но ивыполнила? А может быть, Лёлина мать даже поддержала это «самостоятельноерешение»? «Как это можно – начинать жизнь с таким ярмом на шее, ты и одна-то несмогла мужа найти, а с ребенком вообще никому нужна не будешь, в лучшем случаеслучайные мужики будут, а то и вообще… Ты же сама понимаешь, что он на тебе неженится, что же, будешь его шантажировать ребенком? Но разве начинают с этогосемейную жизнь?!»

И все прочее в этом же роде – что там говорятматери своим провинившимся дочерям в таких случаях?