Однажды деревья отступили за наши спины, а мы выехали вширокую долину. В двух верстах поднимался, окруженный мощной крепостной стеной,высокий замок. Со всех четырех сторон высились опасно тонкие в сравнении с егосуровой мощью башни, не то сторожевые, не то магячьи. На шпилях веселотрепетали по ветру красные прапорцы, в окнах-бойницах поблескивали не тоинструменты магов, не то начищенные доспехи стражей.

Прапорцы трепетали в самом деле весело и задорно. Я смутноудивился, что ветер вроде бы в спину, вот как конский хвост задувает, апрапорцы почему-то трепещут справа налево, потом сообразил, что так красивше,ведь приземленные законы физики или целесообразности не очень-то разгуляются впрекрасном мире магии.

Дорожка повела в сторону замка, затем раздвоилась, однаветочка так и потянулась к воротам, а другая резво побежала дальше, где заполсотни верст блестели крыши другого замка, еще крупнее, на высоком холме.

Я поинтересовался:

– Но откуда все это?

– Что? – не понял воевода.

– Ну, еда, питье, одежда, кони, замки... Чтобыпрокормить одного феодала, нужно с десяток простых крестьян. Как и на любогоратника, кузнеца, стража ворот... Здесь, в этом замке, не меньше сотни...

– Триста пятьдесят человек, – ответил он сгордостью. – Все ветераны, умелые с любым оружием. Там мой старый другслужит, я все о них знаю!.. Жрут и пьют, как лошади.

– А челядь есть?

– А как же! Повара, конюхи...

– Челядь хлеб не выращивает, – прервал я. –Чтобы прокормить этот замок...

– Замок?

– Ну, пусть людей в этой крепости, нужна целая армияселян, что пашут, сеют, разводят скот, пригоняют в замок... Но я не увидел ниединой хатки простого люда!.. Не увидел огромных засеянных полей, без которыхпросто не жить этим могучим замкам...

Воевода посмотрел на меня с великим отвращением, словновместо мускулистого дурака-варвара, такого понятного и потому приятного, увиделмудрого мыслителя-зануду:

– Да кто на это обращает внимание?

Я вздохнул, трезвея:

– Ты прав.

– Это не наше дело, – напомнил он.

– Согласен, – сказал я.

Когда замок остался за спиной, я поехал прямой и с глазамина далекой линии горизонта, страшась оглянуться еще больше, чем жена Лота: авдруг увижу нечто хуже, чем огненный дождь? Пустоту?

По синему небу медленно двигались кудрявые как барашки,подсвеченные оранжевым, облака. Звонко пел жаворонок, а когда я пытался егорассмотреть, взгляд зацепился за парящего в высоте орла. Неподвижный, словнонарисованный на синем куполе, как в церквях рисуют парящих ангелов, он, как мнепоказалось, не столько высматривал зайцев или кроликов, сколько следил за нами.

Послышался настигающий звон подков. По легкому стуку яопределил, что меня догоняет легкая как зайчик игрушечная лошадка. Нахмурился,женщина – враг природы, красивая – вдвойне, но деться некуда, терпеливо ждал.Краем глаза видел как рыжая лошадка принцессы резво пошла рядом, а самапрекрасная Грюнвальда, красивая и легкая, даже привставала на стременах, чтобывыглядеть выше.

Она смотрела вдаль, я видел ее точеный профиль, но тожесмотрел вдаль, и со стороны мы классически подходили под определениевлюбленных, что смотрят не как бараны друга на друга, а вместе в одномнаправлении, конечно же – общего светлого будущего.

Все-таки ее классический профиль с точеным носиком, тугойпо-детски припухлой щекой, просто завораживал, Я поймал себя, что уже смотрю невдаль, как надлежит настоящему мужчине, а как ненастоящий пялюсь на нее, немогу оторваться, смотрю и смотрю. Она взглянула несколько удивленно,бесцеремонный варвар истоптал ее взглядом, щека слегка порозовела.

Длинные густые ресницы, изогнутые как самый высокогорныйтрамплин для прыжков, бесценные для жизни в песках, служили бы прекраснойзащитой от летящего в лицо песка, сейчас несколько нефункциональны здесь...да-да, нефункциональны, напомнил я себе. И эта эффектная загнутость ресниц...она крайне необходима для жизни кочевника, когда просыпаешься со смерзшимисяресницами, но зачем во дворце, когда вокруг сотни слуг и служанок?

Она ощутила, что мой взгляд потвердел, изменился. Ее тонкие,черные как ночь брови взлетели в удивлении, а зрачки расширились. Я с трудомотвел взгляд, на моей дубовой варварской роже, надеюсь, мало что изменилось.

Все еще глядя прямо перед собой, она спросила звонким детскимголоском:

– Твое имя – Рагнармир?

Голос ее был по-прежнему надменный, и такой хамский, что уменя зачесались руки если не дать ей по харе, то хотя бы ответить так, какотвечают девкам с Тверской, когда те предлагают свои услуги чересчуроткровенно:

– Да, принцесса. Тебе не холодно?

Ее синие глаза с интересом пробежали ощупывающим взглядом помоей фигуре:

– А тебя это волнует?

– Конечно, – буркнул я. – Ехать через лес, атам ветки, колючки... Мне не хотелось бы, чтобы наш отряд останавливалсявытаскивать колючки из твоих розовых ягодиц.

– Розовых? – удивилась она. – Почему,розовых?

Пока она изгибалась в седле, пытаясь рассмотреть своиягодицы, в самом деле оттопыренные, я с надеждой смотрел на мост впереди,надеясь, что из-под него выскочат разбойники, ушкуйники, тати... хотя тативроде бы не сидят там с кистенями наготове. По крайней мере я бы ускакалвперед, а там не знаю, что сделал бы с ними, если бы представил, что это небедные тати, а принцесса передо мной с ее напыщенным дураком...

– А правда, – спросила она, – что ты сразилсамого Громоблещущего Низвергателя Королевств и Тронов?

– Брехня, – ответил я равнодушно.

Она оживилась:

– Вот и я так сказала! Низвергатель – великий воин. Сним не совладать и отряду варваров.

Я промолчал. От принцессы веяло свежестью чистого вымытогоздорового тела. Тонкие ремешки не закрывали грудь, только чисто символическиприкрывали розовые соски, а сама грудь, как две полные чаши, красиво ивызывающе покачивалась в такт конскому шагу.

Прогрохотали копыта крупного коня, я опять же, необорачиваясь, видел как подъезжает ее бессменный защитник. Слева пахнулозапахом розового масла, герцог даже в походе следит за внешностью.

– Что случилось, принцесса? – спросил онревниво. – Это варвар снова оскорбил вас?

Я не помнил, чтобы я оскорблял ее раньше, но смолчал,смотрел в точку над конскими ушами, где смыкался небокрай с земнокраем. Ячувствовал испытующий взгляд принцессы, но пауза длилась как кроманьонская эра,наконец принцесса бросила насмешливо: