– Туссент для меня смерть, – без всякойнапыщенности проговорил трубадур. – Как только меня узнают в Боклере, взамке, со мной будет покончено. Должен вам признаться…

– Не должен, – грубо прервал ведьмак. –Слишком поздно. Ты мог выйти из игры, но не захотел. Ты остался в дружине.Чтобы спасти Цири. Не так?

– Так.

– Поэтому поедешь с Регисом и Кагыром в долину Сансретур.Подождете нас в горах, не переходя границы Туссента. Но если… в крайнем случаевам придется границу пересечь. Потому что в Туссенте, кажется, сидят друиды.Те, что из Каэд Дху, знакомые Региса. Так вот, в крайнем случае вы самидобудете у друидов информацию и отправитесь за Цири… одни.

– Что значит – одни? Ты предполагаешь…

– Я не предполагаю, а учитываю вероятность. Такназываемый «крайний случай». Неожиданность, если тебе так больше нравится.Возможно, все пройдет гладко и у нас не будет нужды показываться в Туссенте. Нов случае чего… Важно, что в Туссент за нами не двинется нильфгаардская погоня.

– Верно, не двинется, – вклиниласьАнгулема. – Очень даже странно, но Нильфгаард уважает рубежи Туссента. Ятоже однажды там от преследования укрывалась. Но тамошние рыцари не чищеЧерных. Изысканные, любезные на словах, но скорые на меч и копье. А границыпатрулируют неустанно. Себя именуют Блуждающими, нет – Странствующими рыцарями.Ездят в одиночку, по двое или по трое. И изничтожают вольницу. То есть нас.Одно в твоих планах надо изменить, ведьмак.

– Именно?

– Если мы думаем двинуть к Бельхавену и схватиться сСоловьем, то со мной поедешь ты и господин Кагыр. А тетечка пусть едет с ними.

– Это почему же? – Геральт жестом сдержал Мильву.

– Для такой работы нужны парни. Ну, чего тынапузырилась, тетечка? Я знаю, что говорю! Если понадобится, возможно, придетсябольше действовать на испуг, чем одной силой. А никого из ганзы Соловья неиспугаешь тройкой, в которой на одного мужика приходятся две бабы.

– С нами поедет Мильва. – Геральт стиснул плечо нена шутку разъяренной лучницы. – Мильва, а не Кагыр. С Кагыром я ехать нехочу.

– Это почему? – почти одновременно спросилиАнгулема и Кагыр.

– Вот именно, – медленно проговорил Регис. –Почему?

– Потому что не доверяю ему, – кратко заявилведьмак.

Наступившее молчание было неприятным, тяжелым, чуть ли нелипким. От леса, на опушке которого расположились лагерем купеческий обоз игруппа других путешествующих, долетали возбужденные голоса, крики и пение.

– Объясни, – выдавил наконец Кагыр.

– Кто-то нас предал, – сухо сказал ведьмак. –После разговора с префектом и откровений Ангулемы в этом сомневаться нельзя. Аесли как следует задуматься, то приходишь к выводу, что предатель находитсясреди нас. И для того, чтобы угадать, кто он, вовсе нет нужды долгозадумываться.

– Сдается мне, – насупил брови Кагыр, – тыпозволил себе намекнуть, что этот предатель – я?

– Не скрываю, – голос у ведьмака былхолоден, – такая мысль мне действительно пришла в голову. Многое на этоуказывает. И это многое бы объяснило. Очень многое.

– А не кажется ли тебе, Геральт, – сказалЛютик, – что ты заходишь несколько далековато?

– Пусть говорит, – напыжился Кагыр. – Пустьговорит. Пусть не сдерживается.

– Нас удивляло, – Геральт прошелся взглядом полицам спутников, – как можно было ошибиться в подсчетах. Вы знаете, о чемя. О том, что нас четверо, а не пятеро. Мы думали, что кто-то попростуобсчитался – таинственный полуэльф, Соловей-разбойник либо Ангулема. Ну а еслиотбросить версию ошибки? Тогда напрашивается следующая версия: дружинанасчитывает пятерых человек, но Соловей должен убить только четверых. Потомучто пятый – союзник бандитов. Тот, кто постоянно информирует их о перемещенияхдружины. С самого начала, с того момента, когда, выхлебав известный нам всемрыбный суп, сформировалась группа, приняв в свой состав нильфгаардца. Тогосамого, который должен схватить Цири и отдать ее в руки императора Эмгыра,поскольку от этого зависят его жизнь и дальнейшая карьера…

– Выходит все же, я не ошибся, – медленно процедилКагыр. – Все-таки предатель – я. Подлый, двуликий предатель.

– Геральт, – снова подал голос Регис. –Прости за откровенность, но твоя теория дырява как старое решето. А твоя мысль,я уже сказал тебе это, – нехороша.

– Я – предатель, – повторил Кагыр, словно не слышаслов вампира. – Однако, как я понимаю, доказательств моего предательстванет никаких. Есть лишь туманные улики и ведьмачьи домыслы. Как я понимаю, наменя возложена тяжесть доказательства невиновности. Я должен доказать, что я негуль. Так?

– Без пафоса, нильфгаардец, – буркнул Геральт,встав перед Кагыром и вперившись в него. – Если б у меня былодоказательство твоей вины, я б не терял времени на болтовню, а распластал бытебя на кусочки, как селедку! Ты знаешь принцип cui bono?[12]Так ответь мне – у кого, кроме тебя, был хоть бы малейший повод предать? Кто,кроме тебя, выгадал бы на предательстве? Хотя бы самую малость?

Со стороны купеческого лагеря донесся громкий и протяжныйтреск. На черном небе звездопадом рассыпался красно-золотой фейерверк, ракетыразлетелись роем золотых пчел, ливанули цветным дождем.

– Я не гуль, – сказал юный нильфгаардец звучным,сильным голосом. – К сожалению, доказать это не могу. Зато могу сделатькое-что другое. То, что мне подобает, что я сделать вынужден, когда меняоболгали и унизили, когда запятнали мою честь и нанесли удар моему достоинству.

Его движение было быстрым как молния, однако он не застал быведьмака врасплох, если б у того не болело колено. Вольт у Геральта неполучился, и рука в перчатке врезалась ему в щеку с такой силой, что он отлетели рухнул прямо в костер, подняв снопы искр. Он вскочил – и снова слишкоммедленно из-за боли в колене. Кагыр уже стоял над ним. И на этот раз ведьмакопять не успел даже уклониться, кулак угодил ему в висок, а в глазахразгорелись цветные фейерверки в сто раз более красивые, нежели те, чтозапускали купцы. Геральт грязно выругался и кинулся на Кагыра, обхватил егоруками и повалил на землю, они покатились по гравию, нанося друг другу гулкиеудары.

И все это в призрачном и неестественном свете разлетающихсяпо небу искусственных огней.

– Прекратите! – орал Лютик. – Прекратите, вы,кретинские идиоты!