— Почему?

— Я должен привезти сюда полицию. Если вы оставите следы, у нее будут к вам вопросы.

— Ко мне? — прищурился Виорел. — А может, к вашему ненормальному сыну? Этой ночью он пытался на меня напасть. Я уже говорил вам, но вы…

На лице старика моментально проявилась такая злоба, что Виорел невольно попятился.

— Слушай, ты! Если скажешь еще хоть слово про моего сына, я запру тебя здесь до приезда полицейских. Посмотрим, что ты расскажешь им. В конце концов, вы остались здесь вдвоем. И кажется, ночью ты пытался дойти до этого дома. Пытался? Или, может, дошел?

Виорел почувствовал себя неуютно. Он примирительно поднял вверх руки.

— Ладно. Давайте успокоимся. Но… Что мы будем делать со всем этим?

Гнев Георге утих.

— Надо ехать в город.

— А он? — Виорел скосил глаза на труп.

— Сюда никто не заходит. По крайней мере, днем.

Последние слова неприятно подействовали на Виорела. У него уже заходил ум за разум. Что все-таки произошло? Кто убил Стефана? Вампир? Но ведь вампиров не существует.

«Так ли ты уверен в этом после сегодняшней ночи?» — вкрадчиво спросил внутренний голос.

— Идемте, домнуле, — поторопил старик.

Выйдя из дома, он остановился и протянул руку.

— Деньги.

Виорела покоробил его цинизм.

— Я смотрю, вы никогда не забываете о выгоде.

Он достал из кармана портмоне, отсчитал миллион семьсот пятьдесят тысяч лей и протянул Георге. Тот покачал головой.

— Этого мало.

— Что значит «мало»? Мы же договорились.

— Теперь мне нужно договариваться с полицией. А это стоит дороже. Если вы, конечно, не желаете…

— Сколько? — раздраженно перебил Виорел.

Полиция действительно некстати. Вряд ли комиссар поверит в историю о вампирах. А вот то, что двое туристов, один из которых мертв, остались наедине на всю ночь — это его наверняка заинтересует.

Георге красноречиво посмотрел на пухлое портмоне. Виорел, скрипнув зубами, достал почти все, что в нем было — миллионов пять лей — и сунул в протянутую руку.

Старик высадил его, немного не доехав до замка.

— Советую убраться отсюда побыстрее, — сказал он на прощание.

Совет выглядел разумным. Укладывая вещи в номере гостиницы в Синае, Виорел пытался заставить себя «не думать о желтой обезьяне». У событий этой кошмарной ночи наверняка было реальное объяснение. И позже он его обязательно найдет.

В ванной комнате Виорел внимательно осмотрел себя в зеркале. Такие приключения могут добавить седых волос. К счастью, его черная шевелюра не претерпела изменений.

Неужели это все-таки Дан убил Стефана? Но за что? Должна же быть какая-то причина. Если, конечно, отбросить мистику. Виорел снял с туалетной полки флакон с одеколоном и растер шею. Вытатуированный чуть ниже левой ключицы крест — грех бурной молодости — как всегда резко выделился на покрасневшей коже.

Внезапно Виорел замер и уставился на свое отражение. Он понял, куда смотрел Дан, когда соскочивший с топчана гость оказался на свету. Теперь он знал, что его остановило.

3

Когда Георге вернулся домой, уже вечерело. Последние солнечные лучи блуждали в еловых ветках. Виорел, будь он здесь, несказанно удивился бы, не обнаружив на повозке ни одного полицейского.

Старик выпряг лошадь, отвел ее в стойло и направился к приспе. Ему оставалось дойти до нее всего несколько шагов, когда входная дверь медленно приоткрылась. Старик поднял голову.

— Дан? — окликнул он. — Это ты?

Из приспы никто не вышел. Лошадь в стойле беспокойно заржала.

Георге посмотрел по сторонам. К стене дома была прислонена большая суковатая палка. Взяв ее в руку, он осторожно вошел в избу.

— Кто здесь?

Никто не отозвался. Прислонив палку к стене, Георге прошел в глубь комнаты, подошел к столу и зажег свечу.

— Георге… — прошептал чей-то голос позади.

Старик резко обернулся. В дверях маленькой комнаты, вперив в него глаза, стоял Стефан. Бескровное лицо трупа казалось еще более бледным, чем утром. Последние жизненные соки покинули его навсегда.

— Кто убил меня, Георге? … Скажи… Ты знаешь…

Стефан медленно поднял руки и шагнул вперед. Кровавая рана на его шее в полутьме выглядела черной.

Георге сплюнул и выругался. «Труп» опустил руки и рассмеялся.

— Что? Страшно?

— Сколько раз говорил: нельзя скалить зубы над такими вещами.

— Да ладно тебе.

Стефан прошел к столу и отломил кусок мамалыги. Старик недовольно поморщился.

— Сначала помойся.

— Я смотрю, ты сегодня не в духе.

Стефан направился к рукомойнику, висевшему в углу.

— Что-то не так?

— Все. Все не так.

Стефан обернулся.

— Проблемы с деньгами?

Георге поморщился.

— У тебя одни деньги на уме. — Он достал из кармана пачку купюр и бросил их на стол. — Вот.

— Тогда в чем дело? Он что-нибудь заподозрил?

— Ничего. Хотя и мог бы, если бы я дал ему подойти к тебе ближе.

— Брось, Георге. — Вытершись, Стефан вернулся к столу и принялся за еду. — Немного пудры, немного кетчупа, а темнота и страх всегда дорисуют остальное. Сколько еще таких дураков должно пройти через наши руки, чтобы ты в этом убедился?

— Все. С меня достаточно.

— В чем дело? Ты боишься?

— Ничего я не боюсь. Не могу больше дурачить людей. Он говорил, что ночью чуть не умер от страха. А если и вправду кто-нибудь умрет?

— За кого ты меня принимаешь? Я не сумасшедший и не самоубийца. Какой он у нас был? Десятый? Одиннадцатый? А сколько человек выходило со мной из замка? Больше двух десятков. Сколько раз тебе объяснять! За час я вытягиваю из них все: где живет, чем болел, сколько может заплатить, есть ли у него поблизости знакомые или родственники. К тебе в повозку садятся только одинокие, здоровые и богатые. Для остальных в последний момент вся затея неожиданно «срывается». А эти… В конце концов, они получают именно то, что хотели: острые эмоции в обмен на некую сумму денег. Правда, в последний момент выясняется, что платить придется гораздо больше, но я тебя уверяю, эти деньги у них не последние.

Старик молча смотрел себе под ноги.

— Не убедил? Ну хочешь, я поговорю с Даном, чтобы он не перегибал палку? В конце концов, вообще не будем заходить в дом. Пусть ходит, стучит по окнам, воет у дверей…

— Дан… — недовольно пробурчал старик. — Дан любит деньги еще больше, чем ты.

— И его можно понять. С тех пор как я предложил вам этот способ «разводить» богатых туристов, вы стали жить несколько лучше. Разве не так?

Старик промолчал. Видно, нечего было возразить.

— Может, хотя бы