Пришла Надежда Степановна, принесла на вытянутых рукахплатье, пахнущее утюгом и духами, и объявила:

— Звонил Петр. Просил повлиять на тебя.

— А ты?

— Я сказала, что не имею на тебя никакого влияния. Что тыотбилась от рук в восьмом классе и с тех пор пошла по опасной дорожке.

— А он?

— Он сказал, что ты разбила его сердце или что-то в этомроде. Валенки все-таки надень. Пойду налью тебе чаю. Или ты уже выпила?

— Нет.

Марта накрасила один глаз и посмотрела на себя в зеркало.

— Мам, — крикнула она, — мама!

— Что такое?

— Мам, мы справимся? — Она помолчала, ожидая ответа. — Яимею в виду — с ребенком? Справимся?

— Конечно, — уверенно сказала Надежда Степановна, и у Мартыотлегло от сердца, — это не просто, но мы справимся.

Чай она допивала, стоя в прихожей, и валенки пришлосьнадеть, потому что мать специально караулила и подсовывала ей их. Былополседьмого, когда Марта выехала с участка, а приглашение было на восемь.

«Ну и черт с ним, — подумала Марта неизвестно про кого. —Когда приеду, тогда приеду».

Конечно, она опоздала, но совсем не так катастрофически, какмогло бы быть.

Старый особняк, переделанный в новый, сиял всем своимначищенным, улучшенным, отреставрированным фасадом, и машин было море, и двоеюношей в формах пытались как-то упорядочить автомобильную реку, разделить ее надва ручейка, пустить в нужное русло.

Марта сидела в машине, ползущей следом за «Мерседесом»,думала о Данилове, его родителях и валенках, которые она в пылу отъездапозабыла оставить у гаража. Теперь проклятые валенки черной горой лежали наполу и ужасно нервировали Марту.

Может, прикрыть чем? Газеткой? Или пакетиком каким?

Молодой человек в форме отправил «Мерседес» направо, а Мартепоказал налево. Очевидно, ее машина не вызвала у него никакого доверия.

Ну и ладно. Подумаешь! У кого «Мерседес», а у кого «Нива».Каждому свое. Интересно, приехал Данилов или нет?

Тут ей неожиданно пришло в голову, что он может совсем непоявиться, и настроение испортилось окончательно.

С чего она взяла, что он приедет? У него странные,запутанные отношения с родителями. Каждый раз после разговора с матерью онсадится курить и пить кофе, а если дело совсем плохо, звонит ей.

— Приглашение, пожалуйста, — негромко сказал, интимнонаклонившись к ней, высоченный охранник. Только что он гостеприимно распахнулперед ней дверь и тут же спросил приглашение. Оно было приготовлено заранее,чтобы не рыться в сумочке, не пугаться, что забыла, не задерживать движение, несмотреть умоляюще.

Он мельком глянул на приглашение и так же интимно сообщил,что «гардероб направо».

Внутри царило душистое сухое тепло, лампы светилинеутомительно — не слишком ярко и не слишком тускло, слышалась музыка, тожеочень приятная — не слишком тихая, но и не слишком громкая. Ковры заглушалишаги, картины украшали стены, но не лезли в глаза, людей было мало, телефоны незаходились поминутно оголтелым звоном — все говорило о том, что прием обещаетбыть не просто тусовкой с неизменными тарталетками с красной икрой идекоративным ананасом на подносе, а маленьким событием, радостным изапоминающимся.

В гардеробе щебетали какие-то барышни, очевидно, все междусобой знакомые. Гладкие прически, длинные платья, всполохи бриллиантов, сияниеоткрытых плеч и ухоженных идеальных зубов.

— …а я сказала Олежке, что просидеть ноябрь в Москве — этосамоубийство…

— …только вчера и всего на два дня. Потом заедем в Лондон ивернемся в Нью-Йорк.

— …выгнала. Кать, но у нее французский язык — просто ужас, япослушала и чуть в обморок не упала! И что?! Она будет учить мою дочь?! Ну,конечно, выгнала!

— …на Пхукет. Диме хочется в колониальную роскошь…

Когда Марта дошла наконец до ливрейного мальчика,раздевающего посетителей, жить ей не хотелось. Шуба показалась страшной истарой, хоть была на самом деле стильной и новой, платье — не «от модельера», аиз магазина — резало глаза своей дешевизной, туфли она запачкала, когдапробиралась по тротуару к подъезду. А в ее машине на полу лежат валенки.

Господи, зачем она приехала?

— Сюда, пожалуйста, — распахивая высокую дверь, приветливосказал еще один мальчик, точная копия всех предыдущих, — проходите, пожалуйста.

Народу было вовсе не так мало, как ей почему-то показалосьсначала.

Небольшой зал был заполнен. Она никого не знала, по крайнеймере на первый взгляд.

Вот ужас.

Прекрасная пара — родители Данилова — встречали гостей. Онистояли так, что невозможно было ни уклониться, ни пройти мимо. Марта поняла,что пропала.

Его мать сияла ледяной королевской улыбкой. У отца былравнодушно-приветливый вид. Справа от них помещался круглый столик антикварнойработы. На нем невысокими стопками лежали книги в глянце, шрифт былиностранный. Невысокая женщина средних лет в черном брючном костюме созабоченным и деловым видом перелистывала какие-то бумажки в большой кожанойпапке. Увидев нового гостя — Марту, она захлопнула папку и заулыбалась ейнавстречу.

— Добрый вечер, — произнесла мать Данилова отчетливо и какбудто не по-русски. Улыбка у нее чуть-чуть изменилась. — Мы рады вас видеть.

Отец пожал Марте ладошку.

— Вы редактор? — спросил он. — Я вас, по-моему, где-товидел.

— Возможно, — подтвердила Марта, улыбаясь. Щеки затверделиот улыбки.

Его мать смотрела рассеянно, как будто вспоминала.

Женщина в брючном костюме энергично тряхнула Марте руку.

— Меня зовут Ольга Монт, я пресс-секретарь МихаилаПетровича. Пойдемте, я покажу вам книгу. Сюда, пожалуйста, — она вела Марту кантикварному столику, стоявшему в двух шагах, как будто через тайгу, — это«Тайны времени». Именно она удостоена…

Марта быстро и бесшумно вздохнула. Почему гостей встречаеттолько одна пара? Где же вторая — чуть моложе, но столь же совершенная? Он —знаменитый архитектор, она — сногсшибательная красавица, его невеста.

— …специально для сегодняшних гостей.

Марта поняла, что ей предлагают книгу, и машинальнопротянула руку.